Часть тропы последняя.
Мы переваливаем через очередную седловину и неожиданно попадаем под голубое небо. Настоящее голубое небо. С кучевыми облаками. Сопровождавшая нас серая низкая облачность осталась там, за нашей спиной.
А впереди лежала каменистая равнина. Ну, это на первый взгляд мы увидели, что она была равниной. Вблизи это представляло из себя огромные каменные языки, лежащие поперек нашего маршрута. Их приходилось или обходить, или вновь подниматься и спускаться вниз. Но, к счастью, перепады высоты били смешные.
До цели оставался какой нибудь километр. И тут Наташа встрепенулась.
- Володя,мы должны успеть! - она рванулась вперёд.
- Куда? - успел спросить я.
- Пока солнце на скрылось!
Я успел только крикнуть ей в спину:
- Следи, чтобы больше двух языков в одни руки не давали!
И ещё добавил:
-В очередь, сукины дети!
Я не успевал за ней. Наташка неслась вперёд так, что смотреть на её прыжки было страшно. А я мог ползти только в том темпе, в котором шел все 10 километров..
Ситуация очень напоминала ту, когда мы заехали посетить ледяную пещеру Eisriesenwelt в Австрии.
Дорога до пещеры сама по себе довольно живописна и супруга постоянно останавливалась поглазеть вниз и по сторонам. Тогда я сказал Наташе, что мы не успеваем. Она удивилась – как можно не успеть в пещеру? Я ответил, что в 16 часов её закрывают. Она разозлилась и рванула вверх по дорожке к пещере так, что я сумел догнать её только вверху, у входа.
Роли сменились. Я торопился, спешил за маячившим впереди серым рюкзачком, стараясь не упускать его из виду. Последний километр пролетел на одном дыхании.
Приготовьтесь………... сейчас будет избитый, пошлый штамп –
Раздался крик: «Володя, вот он!»
Я вышел из-за последнего каменного языка и остановился.
Передо мной ... наверное вы думаете, что сейчас я скажу что-нибудь вроде: «Передо мной открылась величественная панорама…….»
Нет. Первое, что я увидел, выйдя из-за камня, был последний столбик с картинкой тролля. На табличке стояла стрелка обратно, к парковке и цифра 11.
Всё. 11 километров позади.
А под столбиком – куча мусора!!! Полиэтиленовые пакеты из магазинов с мусором!!!
Это единственное место в Норвегии, где я видел мусор! Через это нужно было перешагнуть. Это меня сломило. Честно? Наверное, это скорее от усталости, но на глаза навернулись слезы. Я поспешно надел тёмные очки.
Мы проехали пол-Норвегии. Мы присудили её первое место по чистоте среди всех, посещенных стран. И мы прошли 11 километров нелёгкого маршрута. Мы потратили на это 5 часов тяжелого труда. И пришли к помойке.
Мда.. Ну – ладно. Жить нужно было дальше. Я огляделся. Наташа крутилась неподалеку. Ещё куча народа сидела и стояла над обрывом с фотоаппаратами.
Я сделал ещё два шага вперёд и увидел его! Да. Вы знаете, он был хорош! Он был так хорош, как не передавала ни одна фотография. Он был достоин того, чтобы изнурять себя ходьбой по горам в течении 5 часов. Он был достоин того, чтобы приехать сюда, в Норвегию, чёрт возьми!
Понимаете, те, кто бывал в Норвегии и не сходил сюда, - ничего страшного. Норвегия хороша и без языка. Она достаточна без языка. Как Рюнде хорош и тогда, когда на нём нет тУпиков. Норвегия потрясает многими своими необычными местами.
Тот, кто скажет: «Не был на языке – не видел Норвегии» - будет первый утираться после моего плевка в глаза.
Но язык был достойнейшей финальной драгоценностью в моей коллекции. Из-за того, что мне пришлось лишний день ждать погоды для похода сюда – лишило меня возможности сходить на кафедру или горошину. Но если бы время было – я бы уже не пошел на них.
Я абсолютно правильно составил маршрут. Язык был в конце. Язык должен был быть самой высокой эмоциональной нотой и таким он и оказался.
Я просто боюсь, что горошина или кафедра могли не тронуть меня после здесь.
И хорош был не только сам язык. Если подняться чуть выше него, так, чтобы видеть только панораму озера внизу без языка – эмоций было не меньше.
Мда.. Ладно. Раз мы дошли, и, раз уж было солнце – нужно было сфотографироваться. Туда, на язык стояла очередь. Только теперь я заметил её. И вообще – людей на языке.
Наташа, в упор глядя на меня спрашивала: «Кто первый?»
Я ответил, что – она. Спорить не стали. Она ушла туда, вниз, а я выбрал местечко среди фотографирующих, сел, свесив ноги и стал смотреть на язык, на озеро, примерялся, как строить кадр, каким объективом воспользоваться…
Люди по одному и по двое выходили на язык откуда то из-за каменного уступа. Я сделал несколько снимков, но не смог рассмотреть подробностей на мониторе фотоаппарата. Но, в принципе, при таком освещении ничего страшно плохого получиться не должно было. Хотя солнце светило как бы из-за спины человечка на языке. Но стояло достаточно высоко для того, чтобы освещать пейзаж.
Для себя я решил, что когда пойду фотографироваться, встану спиной к обрыву. Пусть солнце освещает лицо. Сказать об этом Наташке я не мог – мы не видели друг-друга. Впрочем – думаю, что на фотографии построенной таким образом – маленький человечек на фоне величия – не суть важно, освещено у него лицо или нет.
Поэтому я успокоился и стал ждать выхода супруги.
Подошли ТЕ, очень пожилые. А те, которые пузатенькие, с бородой и в белой футболке – так и не показались больше.
Народ вокруг был настроен доброжелательно. Все довольно громко щебетали, напоминая птичий базар. Выходящих на съёмку никто не подгонял, но никто там дольше минуты-полутора не задерживались. Все были вежливы и счастливы. И оттого как то особенно грубу прозвучала вдруг громкая фраза на русском: «Когда выйдешь туда, посиди подольше. А то ЭТИ кинут свою жопу на пол-часа!»
Я украдкой посмотрел направо, на мужчину, который кричал это. Ну а отчего бы и нет? Может быть, и все другие кричали тоже самое, только на непонятных языках. Хотя, по улыбающимся лицам на это было не похоже.
Впрочем – я тут же забыл об этом эпизоде, как забыл уже у куче мусора у последнего столбика.
Я прикинул, что сначала сниму Наташку короткофокусным фиксом, а потом, если она не убежит назад сразу, попробую сменить объектив на телевичок и сделаю несколько снимков более крупным планом. Переключил аппарат в режим многокадровой серии.
Всё получилось, как и планировалось. Серия короткофокусным объективом.
Серия длиннофокусным.
Супруга на языке не выпендривалась, не вставала на руки, не садилась на край. Ну – каждому своё.
Я перещелкнул назад короткофокусный объёктив и пошел к очереди. Она значительно выросла.
Наташа показалась мне навстречу.
Язык был ниже уровня платО, на котором находились фотографы и прочие сочувствующие. И спуск к нему был организован по отвесной ступенке, высотой в два метра. В стену были вмурованы металлические скобы-ступеньки. Из-за этой ступеньки я на видел всей очереди, хвост которой находился наверху.
- Похоже, я нагло влезла перед кем то в очереди – призналась Наташка – Но я не специально. Откуда ты снимал? Я указал на место, между молодой кореянкой и молодыми парнями и встал в очередь. Пока она двигалась, я рассматривал панораму с этой точки.
Она тоже была чудо, как хороша. Рука сама потянулась к телефону – я сдался, вытащил его и начал щелкать камерой. Потом взял себя в руки и стал вновь просто смотреть. Увидел, что чуть дальше по карнизу, буквально метров десять имеется ещё одни карниз, меньше знаменитого языка, но тоже весьма достойный. И очереди к нему совсем нет. Так что – можно сфотографироваться ещё и на нём. Впрочем – мы не стали этого делать.
В этот момент на язык выходила пара с собачкой. Такая белая скамеечка, как называет этих собак Наташа. Что то вроде болонки, но не такое бесформенное.
Кстати, о собаках. По пути с нами шло несколько человек с собаками. Собаки на-ура проделывали весь путь. Одна при этом требовала от хозяина бросать палку, за которой потом охотилась. Хозяину было явно не до того и, когда пёс принес палку в очередной раз, человек наступил на неё ногой, показывая, что – всё, игра окончена.
Ну так вот – пара с собакой-скамеечкой.
Мужчина вступил на язык первым. Потом стал помогать жене сойти не него (там имеется крошечный перепад высот, вернее – даже не перепад, а приходится обогнуть небольшой каменный выступ). И в этот момент шавка спрыгнула с этого выступа и потрусила к дальнему концу языка. Толпа фотографов дружно взвыла. Мужчина обернулся, бросил жену и помчался за собачкой. Впрочем, бежала она не быстро и он сразу же схватил поводок, волочившийся за псиной. Толпа дружно рассмеялась и поаплодировала.
Я вышел на язык, подошел к краю и поврнулся так, как и планировал – лицом к солнцу. Понимая, что оно достаточно высоко, поднял голову, делая вид, что смотрю вверх, на горы.
Чувствовал я себя довольно глупо, скованно. Тогда я раскинул руки (ну, многие ведь так делают). Увидел, что Наташа прильнула к видоискателю. Но обратной связи между нами не было. Неясно было, стоять мне ещё или уходить. Тут я увидел, что она меняет объектив и опустил руки. Немного переменил позу, чтобы казалось, что это не жена у меня копуша, а я ищу для себя более выгодный вид.
Наташа опять прильнула к видоискателю. Я стоял, не зная, уходить, или ещё рано.
Наконец, она опустила фотоаппарат и махнула рукой. Я пошел на выход. Навстречу мне уже бежала, держась за руки молодая пара.
Мы с Наташей взобралист на уступ выше языка и уселись отдыхать и перекусывать. Вид на озеро был потрясающий.
Мы ели нехитрую, принесенную с собой снедь и никуда больше не спешили. Отсюда, сверху, не был виден язык, но почти не было видно и людей.
Поев, сложил огрызки яблока и скорлупу от яиц в пакет и упрятали в рюкзак. Я разлил по стаканам остатки чая.
Наташа начала искать камни, которые достойны того, чтобы она забрала их домой, в Россию. Я просто сидел и ничего не делал, просто смотрел вниз.