Мы потратили два часа, чтобы купить билеты на самолет до Принсипи. «Система зависла», – все повторяла сотрудница STP-airways по имени Алекс, шикарная женщина с изумительными, загнутыми кверху ресницами, пышными формами и ухоженными ногтями. Мы очень хорошо рассмотрели каждый пальчик Алекс и все ее золотые украшения, потому что больше делать нам все равно было нечего: мы сидели в сантомейском офисе авиакомпании и ждали, когда компьютер «отвиснет» обратно. Я поняла, что система бронирования авиабилетов в этом маленьком африканском государстве посреди Гвинейского залива работает архиплохо. Как и все остальное.
«Вы счастливые, что полетите на Принсипи», – сказал рыжий дядька, с которым мы познакомились в гостиничном баре. Дядька ирландец, его жена из Голландии, а еще у них есть двухлетний сын. Они тоже хотели слетать на Принсипи, но не смогли взять билеты. Это не удивительно, если учесть, что самолет летает два раза в неделю, а на ближайший рейс пять из восемнадцати возможных мест на борту заняли мы.
И вот мы, счастливые, летим. Самолетик марки Dornier 228, на борту надпись «Africa's connection», на фоне которой мы, конечно, уже сфотографировались перед вылетом. Бортпроводника не предусмотрено: только два пилота, оба белые.
Приземлились. Все белые пассажиры с нашего рейса бодренько погрузились в микроавтобус, принадлежащий единственному на острове резорту Бон-Бон, и уехали. Все черные пассажиры с нашего рейса были встречены родственниками и тоже уехали. А мы остались стоять на краю летного поля. Никто не бросился к нам с криком «такси до города, недорого». Но мы стоим и делаем вид, что нисколько не растеряны. Я даже напеваю песенку. Тут мимо проехал мужчина на белом пикапе, обратил на нас внимание, остановился, как-то понял, что нам надо в город. Забросил наши чемоданы в кузов, потом нас туда же, и мы потряслись в сторону города.
Город на острове Принсипи – один, Сан-Антониу. В португальском путеводителе написано, что это самый маленький город в мире, но, честно сказать, подтверждения этим сведениям я нигде не нашла.
С гостиницами на Принсипи не очень хорошо. Есть резорт (пятизвездочная резервация для состоятельных иностранных туристов) – в количестве одна штука, и есть пансион в городе – тоже одна штука. Позже на месте мы видели еще парочку пансионов, но они были закрыты. Навсегда или на время - мы не выясняли.
Фотографии внутреннего убранства пансиона «Пальота» нашла на трипэдвайзоре и показала детям. Конкретно – Рите. Маленькая комната, кровать, над кроватью крошечный телевизор, розовая москитная сетка. Все. Я думала, Рита скажет что-то вроде: мама, куда ты нас опять тащишь?! В какую дыру? Но она сказала: «Розовый балдахин, как мило… Чур, я буду спать в этой комнате!».
Я чуть не зарыдала, услышав это. Но потом посчитала, что, как ни крути, вотум доверия все-таки получен. И мы забронировали две комнаты в этой «Пальоте».
И вот мы трясемся в кузове белого пикапа, а дети обозревают окрестности, и та же Рита с тревогой спрашивает: «Надеюсь, наша гостиница будет не такой облезлой?» Оказалось – нет, не облезлая. Вполне себе голубенькая. Практически в самом центре города. Хотя этот городок Сан-Антониу такой микроскопический, что будь наша гостиница расположена на самой его окраине, мы бы не почувствовали разницы. Да и сам остров невелик – его площадь около 120 квадратных километров.
Навстречу нам выскочила веселая немолодая хозяйка и прокричала что-то по-португальски. Мы не поняли (просто удивительно, как, при всей тщательности подготовки, мы ухитрились оставить дома и русско-португальский словарь, и русско-португальский разговорник!). Женщина утратила интерес к нам и ушла, больше мы ее не видели.
Чтобы узнать, чего мы хотим, к нам подослали какого-то толстого дядьку, похожего на моего университетского приятеля Серегу Рыбакова (только чернокожего), и он по-английски выяснил, что хотим мы на пляж и посмотреть остров. И взять для этого в аренду машину с водителем. Заодно разобрались, что мы предпочитаем на ужин – рыбу или мясо («Лучше рыба», – подсказал Серега Рыбаков. Чего еще ждать от Рыбакова).
Затем нас накормили завтраком. Мы пили кофе в круглой беседке и пялились на кусочек улицы, доступный взгляду. Сегодня воскресное утро, и люди идут нарядные – видимо, в церковь. Андрей с Янкелем от нечего делать тоже пошли в церковь. Некоторое время, я видела с балкончика, они стояли перед входом, а теперь их там нет: видимо, втянулись вовнутрь. А, нет, вон уже возвращаются. Зашли по дороге в магазинчик, говорят – там все есть, что нам нужно для счастья, и недорого: турецкие сладкие плитки типа «Пальмы» (помните такое чудо?), печенье, чипсы, а самое дорогое – это импортное спиртное. К примеру, бурбон стоит 420 тысяч добр, то есть 20-25 евро за бутылку. Но на что нам бурбон.
Приехал водитель. Его зовут Альбину. Ни слова не понимает по-английски. На бумажке написал, сколько будут стоить его услуги. Мы покивали, сели и поехали. Вроде бы на пляж. Во всяком случае, на наше «to the beach» Альбину ответил – «Си, си». Однако через триста метров остановился у какой-то казармы. Вышел и проорал что есть мочи: «Муйньту руссу!». Еще через полминуты из казармы вышел толстый мужик в розовой рубашке, застегнутой на одну пуговицу, и сказал буквально следующее: «Здравствуйте. Меня зовут Жильберто Коста. Я учился в Одессе в военном училище».
Оказалось, на маленьком провинциальном острове Принсипи, втором по величине в карликовом африканском государстве Сан-Томе и Принсипи, живут несколько человек, которые учились в Советском Союзе. И наш водитель Альбину откуда-то это знает. И догадался, что нам это было бы гораздо интереснее, чем пляж.
На пляж мы, конечно, тоже попали. За пять дней на Принсипи мы окучили все сколько-нибудь доступные пляжи. А каждый вечер после пляжа мы заезжали в гости к какому-нибудь «русскому».
«Когда мне хочется поговорить по-русски, я иду к доктору», – сказал мне Жота с улыбкой. Но он не пошутил.
Его настоящее имя Арминду Кастро, а Жота это прозвище. Жота до четырнадцати лет прожил в Анголе, был пионером, и учительница в классе называла его «Юность Анголы». Жота – это сокращение от слова juventude (юность). Жота учился в Киеве. А доктор, к которому ходит Жота, если ему хочется поговорить по-русски, это Жозе Празериш, врач общей практики. Он тоже учился в СССР. К сожалению, встретиться с ним у нас не было возможности: он уехал в Бразилию на симпозиум. Зато мы поговорили с его женой Фелицией. Она училась в Ленинградском мединституте. Сейчас, правда, работает в мэрии – секретарем регионального правительства.
Наш таинственный Альбину не сказал ей, кто мы такие, а только «К вам посетители». Так что в ответ на мое скромное «Бон диа» Фелиция сурово кивнула. Но когда я робко добавила: «Здравствуйте», – она сразу просияла. «О-о, ну надо же! Откуда вы? Как я рада! Садитесь!» Альбину, довольный произведенным эффектом, первым плюхнулся на кожаный диван. Мы проговорили часа два о том о сем, и все это время загадочный Альбину сидел и слушал наш разговор на непонятном ему языке.
С Жильберто Костой у нас – с единственным – не вышло никакой дружбы. Наверное, это моя вина. Я не учла, что он мужлан, вояка, и, видимо, обидела его неумелым обращением. Для начала я неудачно пошутила. Жильберто сказал, что учился четыре года в училище, потом еще год изучал математику и еще… «забыл что», а военное училище готовило специалистов ПВО, и я тут же, не подумав, брякнула: «А что, на Принсипи есть ПВО?» Он сразу надулся и сделал вид, что это страшная военная тайна, есть на Принсипи ПВО или нет.
Вторая моя ошибка: я пыталась сфотографировать его. Совершенно не подумав, что начальник гарнизона в розовой рубашонке – это тоже военная тайна. Жильберто сказал: приходите завтра утром, когда я буду в форме, но назавтра мы не смогли (были заняты на пляже), и послезавтра не смогли, а пришли в последний вечер перед отъездом, когда откладывать встречу было уже некуда, – камрад Коста был в увольнительной и пил пиво в баре и опять был до крайности недоволен тем, что я его все-таки фотографирую – и опять в ненадлежащем виде: с пивом. Пытаясь как-то сгладить острые углы, мы угостили его пивом, но это не помогло, разговор не клеился, Коста упорно игнорировал меня и обращался исключительно к мужу, и тогда я тоже обиделась – почему я должна это терпеть?! – а местное пиво в бутылках без этикеток было теплым и довольно омерзительным, так что мы решили больше не мучиться и распрощались.
Неужели мы первые русские на Принсипи? Все, с кем мы общались - и Жота, и Фелиция, и Жиль Оливейра душ Сантуш (выпускник Ульяновского института связи, ныне владелец небольшого магазинчика на острове), уверяли нас, что они впервые за последние двадцать с лишним лет видят русских туристов. Это ни о чем не говорит, конечно. Ведь большинство приезжающих на Принсипи иностранцев останавливаются в отеле Bom-Bom, где они вкушают все прелести пятизвездного отдыха. Не думаю, что они так уж много общаются с местным населением.
Но стоит повнимательнее присмотреться, и сразу обнаружишь эдакий привет из СССР. Во-первых, автоматы Калашникова у солдат местного гарнизона. Во-вторых, в пансионе Пальота установлены оконные кондиционеры БК-1500 производства Бакинского завода. Мы их включали: работают.
...Я вышла из ванной, непотребно ругаясь. Мы снимаем в пансионе «Пальота» две комнаты. И две ванных комнаты. В одной из них протекает сливной бачок, на полу стоит лужа, зайти невозможно. В другой – кран в раковине свернут, даже руки помыть затруднительно, а в рассекателе душа трещина, из нее в сторону бьет струя воды. Я постирала в раковине футболку и шорты и так намучилась, что совсем забыла о толерантности. «А думаешь, тут у них есть квалифицированные сантехники?» – спросил муж. Да, думаю, есть, ответила я злобно. И не исключено, что они тоже учились в Советском Союзе.
Но вообще-то пансион довольно чистый, пол моют каждый день с большим количеством хлорки. И в остальном всячески стараются нам угодить. Так, только вчера за ужином дети просили мороженого, а уже сегодня нам приготовили на десерт шоколадный мусс. Угораздило же меня оставить дома русско-португальский разговорник. Без него как без рук. Сегодня после завтрака ко мне подошла Алешандра, дочь хозяина, и что-то спросила у меня. Я не поняла. «Жантар, жантар», – твердила она. Ну хоть плачь. Хорошо, что у нас были с собой какие-то распечатки, среди них я нашла и мини-разговорник: буквально два десятка португальских слов, но «жантар» я там был. Оказалось, это ужин. В том же мини-разговорнике я нашла слово «франго» – курица, и тут уже лицо Алешандры расплылось в улыбке. Счастье – это когда тебя понимают.
Продолжение следует.
