О том, какие мы красавицы, когда просыпаемся утром - неумытые, нечёсанные, незубоочищенные, неомакияженные - никто часто и не догадывается, но этот натюрморт был способен вывести из равновесия любого, даже видавшего виды, ценителя красоты. На вопрос "Свет мой зеркальце, скажи, да всю правду доложи", зеркальце выдало такую правду жизни, что сразу стало понятно, что в разряд тех, "кто на свете всех милее, всех румяней и белее", я, увы, не попадаю.
Моя морда лица была вроди-бы и моя, но и не моя в то-же время. Как карикатура - толстые, как у негра, губы, нос - тоже как у негра - толстый и мясистый, с расплывшейся переносицей, глаза - как у китайца - хоть спички вставляй. Даже лоб со вспухшими надбровными валиками - как у неандертальца. Картину гармонично дополняли как-то внезапно потолстевшие сосиско-пальцы. Как выяснилось позже, такая-же участь постигла не только меня - мои попутчитцы тоже отекли и опухли,
но не все, а выборочно - бразильянка Даниэла выглядела как огурчик. Мне до сих пор не понятна причина этой опухлости. Если это от высоты, то почему такого не случилось в Боливии на пяти тысячах? Алкоголь мы только пригубили символически, вяленную рыбку под пивко не усугубляли, мошкара за лицо не кусала. Короче - ещё одна из неразгаданных тайн Рораймы.
Придя в ужас после первоначального осмотра своей наружности, я, как опытная самостоятельная путешественница, быстро овладела собой. В туристическом смысле. То есть взяла себя в руки, и быстренько загримировалась очень тёмными очками. Чтоб Омар не испугался и не забежал подальше, ведь я с ним собиралась слегка и абсолютно платонически пококетничать - чтоб в отрыве от производства квалификацию не потерять.
Заслышав о нашем пробуждении тут-же, громко топая ногами, как стадо слонят, примчались наши портеры и - какой сервис! Практически кофЭ в постель - принесли нам прямо в палатку свежезаваренный чай из трав и пакетик с сахаром - сыпь, сколько душе угодно. Хорошо, что я успела одеть очки, так что они, конечно испугались, но не очень. И до меня-ли им было, когда на входе висел, в тщетной надежде на просушку, Ирочкин купальник?
(Омара среди этих нет)
Чаёк оказался на редкость душевным, а четыре ложки сахара порцией глюкозы впрыснули заряд энергии в подизношенный в походной жизни организм. Испив чайку, мы, словно побитые собаки, выползли на свет Божий. Утро было ясным, небо голубым, и на вчерашний проливной дождь не было даже и намёка.
В расположенном совсем рядом крохотном водоёме, мы, соблюдая очерёдность, приняли водные процедуры, почистили зубы, постирали носки, помыли обувку и пополнили запасы питьевой воды. Затем, столь-же тщательно соблюдая очерёдность, мы, отщипнув от висящей на дереве вязанки полосатых пластиковых пакетиков, ходили за скалу отправлять естественные и всяческие другие человеческие потребности и непотребности.
Тем временем был подан завтрак - удивительно домашний и душевный - свежеиспечённые, или пожаренные булочки с омлетом и с овощами. Как они умудрились печь эти булочки - сиё мне не ведомо. К завтраку выползла Марисоль, с полузаплывшим от ячменя глазoм. Мы, следуя национальной традиции излечения ячменей, предложили нашей гидше заплевать ей глаза, от чего она отказалась. Ну, тогда пусть ходит больная - наше дело предложить.
Марисоль объявила нам программу сегодняшнего дня, которая имела два варианта - можно было пойти в трек на целый день - с посещением трипл пойнта - места, где сходятся границы Венесуэлы, Гаяны и Бразилии. Второй вариант - более щадящий - трек на пол дня по близлежащим окрестностям.
Если-бы нашлись желающие на оба варианта трека, то на более короткий маршрут сопровождающими были-бы кто-либо из портеров. В нашем случае делиться не пришлось - все были преисполнены решимости, и вскорости мы выдвинулись в путь.
Надо сказать, что ночью нам не пришлось мёрзнуть - все основательно подготовились и были соответствующим образом экипированы, a у запасливой Нади даже лыжный комбез был припасён для такого случая. Лично я спала не раздевая куртки, шапка тоже пригодилась, и спальник сослужил добрую службу. А с наступлением дня стало совсем тепло, хотя на всякий пожарный случай свитера и лёгкие курточки мы захватили ссобой.
Марисоль сказала, что до трипл пойнта примерно три с половиной часа пути, но это ещё как идти. Мы-же вообще не подчиняемся никаким правилам, и то и дело останавливаемся то фотографироваться, то понюхать цветочек, то попить водички, то пописать, то просто поглазеть на красивое место. А толку нестись на всех парах, даже не успевая разглядывать всё по сторонам? Мы ведь не за этим пришли. Так что Марисольке всё время приходилось нас подгонять, хотя мы не сильно на это и реагировали - ведь вокруг было просто удивительно и сногсшибаемо необычно.
Впечатление было такое, что мы на другой планете, а где-то за воооон за той горкой стоит себе в ожидании наш звездолёт. Абсолютно неземные пейзажи. С трудом укладывается в голове, что это работа времени, ветра и воды. Невообразимые формы и очертания. Каньоны и провалы, словно ножом изрезанная поверхность камня и целые поля округлых, похожих на погребальные саркофаги образований. Фигуры монстров и неприступные крепости, замысловатые стены храмов и водоёмы с кристально чистой водой. И повсюду ранее невиданные растения. Другого названия, кроме как отрыв башки, всему этому альтернативному миру в моей голове не находится. Суровая и необычная красота. Серый камень на фоне пронзительно голубого неба. Да, небо было чистым и голубым - Её Величество Рорайма была по-прежнему благосклонна к нам и решила показать себя во всей красе солнечного дня - ведь что такое дождь на Рорайме мы уже прочувствовали сполна.
Примерно через час полтора мы приблизились к оконечности горы. Уже издали это место выглядело так, как будто мы подходим к краю земли. То есть вообще к краю. А дальше - ничего. И чем ближе мы к этому краю подходили, тем это чувство становилось сильнее и сильнее -земля обрывается в никуда.
И вот - обрыв. Обрыв в никуда. Глубокая котловина между горами заполнена молочно-густыми облаками и от этого появляется впечатление, будто мы находимся на зависшем в пространстве каменном острове. Мы просто парим в облаках в полном отрыве от остального пространства и даже от времени. Удивительное по силе ощущений место. Минут пятнадцать мы запечатлевали этот исторический момент, а потом просто завалились на этом пороге в никуда, лежали на нагретом солнцем камне и смотрели в небо, которое было повсюду вокруг - и сверху, и сбоку, и внизу - небо было повсюду, и чувство было такое, что не хочется двигаться с места - при наличии свободного времени можно провести здесь несколько часов - и не надоест. А у нас этих часов не было и Марисолька нас всё время подгоняла - надо двигаться дальше, надо двигаться дальше. Как-же не хотелось уходить, как-же мало было отведенного времени. Но всё-таки нам ещё раз повезло - невидимый глазу пастух - ветерок дунул посильнее и раздвинул белые барашки облаков, заполнивших котловину. И вот открылось нам ещё одно чудо - пронзительно зелёные джунгли внизу. Теперь мы увидели всё. Ну, или почти всё, и чистой совестью могли двигаться дальше.
И мы двинулись. Шли друг за дружкой по крайне-похожей-на-удалённо-космическую-планету поверхности, и не переставали удивляться - Рорайма преподносила нам сюрприз за сюрпризом - необычностью форм и очертаний и общей непохожестью на всё виденное доселе. От этой необычности в голове постоянно прокручивалась песенка "на пыльных тропинках далёких планет остануться наши следы". Описать это невозможно - спешите видеть - это единственное, что можно сказать в своё оправдание. Нет слов. Смотрите сами.
Через какое-то время Марисолька с таинственным видом сообщила что сейчас она порадует женское большинство нашей группы - нам предстоит увидеть просто превеликое множество того, чего, по её мнению, нам здорово не хватало (и как она догадалась?). Поскольку мы оказались не очень догадливыми, и сходу не врубились - а чего это такое может быть, Марисолька утолила наше любопытство - какие-же вы недогадливые, сказала она, ну конечно, конечно это пенисы, которые просто будут валяться у вас под ногами. Вы можете даже с ними позабавиться по своему усмотрению - но чтоб ссобой забирать - ни-ни. То есть пенисы сухим пайком на вынос низзззя.Пользуйтесь не отходя от кассы.
Мы сразу очень воодушевились и зашагали быстрее - очень нетерпелось, и вскорости нашим глазам открылась незабываемая картина - тысячи, нет, даже десятки тысяч кристаллов, очень здорово напоминающих мужской детородный орган, практически бесхозно лежали на серой поверхности горы, отражая в своих прозрачных гранях сиянье солнца, преломляя этот яркий солнечный свет и тысячекратно усиливая его. Что тут началось, ни в сказке сказать, ни пером описать. Все наши дамочки, есссссно включая меня, тут-же перевозбудились и стали хватать эти, не побоюсь этого слова, фаллические-кристаллические, обсуждать их длину, толщину, твёрдость, проверять на прозрачность, прочность, симметричность, правдоподобность, рассовую принадлежность и прочие важные и не очень параметры, только что на зуб не пробовали.
Фотосессия была проведена во всех ракурсах, и, как-то совершенно непроизвольно и коллективно родилось вечное. Слово. Из трёх букв. "Нет", только немного в другой интерпритации.
У нас это слово довольно часто рождается - типо как сигнал к внеземным цивилизациям. Типо - давайте, подваливайте без излишних церемониальностей - свои мы, в доску. Хотя, с другой стороны, если сунетесь к нам с недобрыми намерениями, сами прочитайте, какое "нет" получите.
И снова Марисолька умоляет нас двигаться далее, согласно установленному маршруту, и снова мы с неохотой покидаем успевшее нам приглянуться местечко. Мы двигаемся дальше, вновь и вновь поражаясь диковинности рельефов и форм, то взбираясь вверх, то опускаясь вниз, пересекая водоёмы и стараясь не наступить на диковинные растения. Всё вокруг столь девственно чисто и не тронуто цивилизацией, что воду из луж мы уже пьём практически без опасений.
Часа через полтора пути под ногами начинает хрустеть розовый песок. Он по-настоящему розовый, как перья фламинго.
Мы восторгаемся нежностью этой палитры, и, кажется, что может быть ещё прекрасней того, что мы видим, но Рорайма не даёт нам передышки - она старается удивить нас ещё больше и бросает к нашим ногам следующий козырь - опять кристаллы, и какие! Расталкивая друг друга они лезут изо всех щелей, как грибы после дождя. Чистые и прозрачные, сверкающие и ослепительные - кажется все кристаллы планеты собраны в одном месте - здесь, на Рорайме. На них просто жалко наступать ногами. Не буду врать - к чему, здесь все свои. Конечно мы не удержались и затолкали по карманам по паре-тройке на память. Было стыдно, но уж очень хотелось. А после, подумав хорошенько, я придумала для себя пусть хлипкое, но оправдание - да, спёрла, но взамен на Рорайме я оставила частичку своей души, полюбив эту диковинную и странную землю всем сердцем. И это был честный обмен.
А дальше были водоёмы - маленькие и побольше, заросшие пучками странных трав и отражающие в себе синеву неба.
Розовый песок, зелень растений, серый плюш гор, яркие мазки диковинных цветов, синее небо в зеркале воды, и сверкание солнца в алмазных гранях. Не было никаких сил просто пройти мимо. И мы повалились в эти сверкающие россыпи, подставив лица солнечному свету. У нас на форуме уже писали о сильной энергетике этих мест, но реальность превзошла все ожидания - живительная сила маленьких аккумуляторов, сохраняющих в себе энергию недр земли и солнца, разливалась по всему телу.
И мы уже никуда не хотели идти - так хорошо было в этом месте! Как несправедливо мало времени остаётся собственно на Рорайму - ведь вопреки моим ожиданием, главным оказалось не взобраться на вершину, а то, что ожидает наверху. Марисолька обречённо сидела на камешке - устала призывать нас к поступательному движению вперёд, она просто забила на нас - делайте, что хотите. А потом мы додумались купаться в крохотном озерке, нежно-розовое песчанное дно которого было просто засыпано толстым слоем крилсталлов. Мы по очереди заворачивались в мой оранжевый шарф и погружались в холодную и необыкновенно чистую воду. Казалось кожа чувствует покалывание - как будто тысячи сверхслабых точечных электрических разрядов приятно покалывают всю поверхность обнажённого тела.
Остановись мгновенье - ты прекрасно! Впрочем, как и каждый миг этого незабываемого путешествия в затерянный мир Рораймы.
Ведь у Высоцкого - именно про это, про наше "сейчас"
Кто здесь не бывал, кто не рисковал,
Тот сам себя не испытал,
Пусть даже внизу он звезды хватал с небес
Внизу не встретишь, как не тянись
За всю свою счастливую жизнь
Десятой доли такох красот и чудес.
Сколько мы там валялись - трудно сказать, но точно - гораздо больше запланированного времени. Как ни грустно было расставаться с этим райским уголком, нам надо было двигаться дальше. И мы двинулись, и опять прыгали с камня на камень - то вверх, то вниз, и, через какое-то время пришли почти к самой конечной точке нашего путешествия - трипл поинт - место, где сходятся границы трёх стран - Венесуэлы, Бразилии и Гаяны. Никаких пограничников, контрольно-следовой полосы, овчарок и проверки документов - вообще никого, иди, куда хочешь.
Когда проскакивают сообщения, что турфирмы не хотят вести за трипл пойнт, обосновывая это тем, что это уже другая страна, тошно читать этот бред - просто отмазка. Абсолютно дикие места, а пограничный столб - чисто символическая точка. Тем более, что, как выяснилось, Венесуэла вообще имела в виду всю Гаяну, вместе с её границей. Я на это обратила внимание, когда открывала венесуэльскую визу в свой украинский паспорт. В посольстве - фешенебельном особняке в сердце Манхeттена, на рельефном макете территории Венесуэлы, прилегающие Гаянские земли обозначены как спорная территория, которая даже покрашена другим цветом, чем вся остальная Гаяна. Да и на самом столбе-обелиске табличка с названием страны с гаянской стороны просто отодрана. Так что для желающих проникнуть на сопредельную территорию - ходи- не хочу.
Во время фотосессии, как, впрочем и на протяжении всего путешествия, Надин самонаводящийся патриотический символ - российский флажок, опять, и даже дважды, пытался достичь моего глазного дна. После почти завершившийся успехом второй попытки, я решила пристроить источник опасности на пмж - постоянное место жительства. Свято место пусто не бывает, и, вместо отсутствующей на пограничном столбе гаянской таблички, был успешно пристроен знак российской государственности.
На вопрос - а что там дальше, Марисолька ответила, что практически ничего интересного, сейчас мы увидим ещё одно красивое местечко, там и отобедаем, но это уже будет по пути на базу. Тогда мы ещё ничегошеньки не знали о том, что есть такое место, которое называется Ла Проа - Нос Корабля, а гидша наша не хотела углубляться в детали - меньше знаешь - крепче спишь. Взглянув напоследок одним глазом в Бразилию, другим - в Гаяну, мы потащились к обещанному пункту приёма пищи - на свежем воздухе аппетит разыгрался не на шутку.
Долго идти не пришлось всего-лишь где-то через пол-часа мы вышли к удивительному месту - в теле Рораймы зияла глубокая дыра, заполненная зеленовато-изумрудной водой, отражающей небо с плывущими по нему облаками. Стены этой дыры-кратера в своей нижней части состояли из арок и колонн поддерживающих свод, и при всём желании, очень тяжело было поверить в естественно-природное происхождение подземного озера. И опять - недостаток информации лишил нас многих возможностей - уже позже, из рассказа Мalxaza, мы прочтали, что, оказывается можно спуститься вниз по каким-то подземным ходам - лабиринтам.
Ну, да ладно - и так грех жаловаться - могли вообще ничего не увидеть - и на том спасибо. На условленном месте, рядом с дырой, нас поджидал Омар с кастрюлей питания, облачённый в красивую футболку цвета неба в майский день с надписью Рорайма и чего-то там ещё про церебральный пралич. Я не приминула с ним пококетничать, отметив необычайную красоту и высокое качество футболки, впрочем, как и самого Омара, похожего на всё монголо-татарское иго вместе взятое.
Омар, невзирая на почти нулевой разговорный английский, всё понял и, при помощи Марисольки пококетничал в ответ, рассказав историю подарения футболки группой американских церебральных паралитиков(!!!) Кроме этого он поведал нам душещипательную историю - бразильские лётчики, а меж них и сын нашего полка Стёпа, побывали здесь до нас, порезвились, попитались, и недождавшись нас, выдвинулись на место временной рорайминской дислокации. Стёпа-же горевал и сокрушался по нашей красавишне, царевне-несмеяне и натуральной блондинке (я ни на что не намекаю) Ирочке. Ирочка, прослушав сей душещипательный рассказ, тоже здорово приуныла и её даже не обрадовал приготовленный волшебником - Омаром экзотический обеденный салат, состоящий из консервированной кукурузы, колбасы собачья радость, капусты и лука, щедро сдобренных майнезом.
Увидев такой деликатес в условиях рораймского бездорожья, я, по достоинству оценив мастерство повара, на всякий случай уточнила
- Омар, а ты-ли это изготовил столь дивное блюдо? Омар, хотя не говорил по-английски, но всё понимал, и, в ответ на мой вопрос расплылся в улыбке, утвердительно сделав "си" - да, кивнув головой.
- Омар, всё не унималась я, - даже не знаю, как я смогу жить дальше без этого питательного и безусловно полезного салата - вуд ю мери ми? - а не жениться ли тебе на мине? Умнице Омару не потребовался переводчик - он заулыбался пуще прежнего, и с жаром произнёс ответную тираду, из которой я поняла только "си" - согласная я, и, хотя уже этого одного мне хватило для полного счастья, перевод в Марисолькином исполнении вдохнул новый смысл в моё рораймовское пребывание.
Омар, вдобавок ко всем своим рораймознайским и пищеприготовительным качествам, несомненно обладал ещё и чувством юмора - он ответил, что конечно-же, си, с удовольствием женится на мне, и тогда я смогу не только поедать его салаты, но и сколько моей душе угодно щеголять в его распрекрасной во всех отношениях футболке удивительного цвета неба в майский день. На том и порешили.
А Марисолька всё подгоняла и подгоняла - она просто заклинала нас поскорее запихиваться едой и на всех парах рвать когти до дому - до хаты. В подтверждение своих слов она сказала, что судя по всему, мы не успеем вернуться до темноты, а заблудиться в этих местах проще простого и легче лёгкого. Что такое ночная прогулка по Рорайме, мы уже знали по предшествующему вечернему рандеву, и в наши планы абсолютно не входило повторение этого эксперимента на выживаемость - тем более, что фонариков мы по-прежнему не захватили. Какая самонадеянность! - мы опять подумали, что смотаться на трипл пойнт и обратно - а сколько там той Рораймы? По Марисолькиному лицу было видно, что она сама испугана перспективой ночных походов. Девушка о чём-то перетёрла с Омаром на пемонском языке - как потом стало понятно, попросила его не уходить в отрыв, а быть в зоне видимости на случай, если действительно прийдётся двигать по-тёмному.
Спрашиваем у Марисольки - а сколько времени ориентировочно займёт обратная дорога? Она долго смотрит на часы, что-то прикидывая в уме и даже причмокивая языком от усердных подсчётов. Наконец калькулятор в Марисолькиной голове щёлкнул, и она выдала ответ - если поторопимся, то часа четыре. - А если очень поторопимся? - уточняем мы? - Нууууу, если очень поторопимся, то дойдём за три с половиной. - А если очень-очень? - никак не унимаемся мы? Марисолька опять одевает умное лицо и долго вглядывается в циферблат часов, словно стараясь прочесть на нём ответ.
-Ну я не знаю, что и сказать - если совсем-уж очень-очень торопиться, то возможно и за три дойти. Да уж, учитывая то, что уже хорошо перевалило за 3 часа дня, даже если очень-очень-очень припустить, то шансов вернуться засветло у нас практически нет - ведь темнеет совсем рано - сказывается близость к экватору. Но тем ни менее - раньше сядешь - раньше выйдешь, подумали мы и сделали низкий старт.
Как мы двигались - это отдельная история. Мы неслись сломя голову, мы ломились, как угорелые, мы мчались, как молнии, мы чесали, как сорвавшиеся с цепи, мы валили на всех парах, мы пёрли, как бульдозеры, мы рвали когти, мы делали ноги, мы давали дёру. Омар, несмотря на внушительный рюкзак, воткнул пятую передачу и рванул вперёд, правда, время от времени, он оглядывался, и, видя, что мы отстаём, поджидал нас несколько минут, развлекая себя тем, что громко кричал "АнхелАААААААА" - с ударением на последнем слоге, и эхо подхватывало это "а", и разносило его по всей Рорайме, а может даже и до Кукенана долетало. А я не лезу за словом в карман, и наш ответ чемберлену был столь-же громкий - "Омааааааааааааар" - орала я со всей силы, и - "ар" "ар" "ар" "ар" гулко ударялось о серый камень, чтобы рикошетом отскочить от него и полететь дальше, до следующего серого гиганта.
Омар повёл нас каким-то другим, возможно более коротким, но более тяжёлым путём. Местность была до такой степени пересечённая, что мы практически не шли по равнине - то пересекаем какую-то гряду, резко набирая высоту и карабкаясь вверх, то, столь-же резко валим ко дну каньёнов, пересекая их один за другим поперёк.
А внизу ещё приходится прыгать по кочкам через заполненные зловонной жижей болота, и Омар предупреждает - идите за мной, чтобы не оступиться - немного дальше зыбкая поверхность просто дышит от сотрясения почвы.Кочки расположены далеко друг от друга, и в одном месте я немного промазала на скользком камне, въехав одной ногой в грязь. Чистить пёрышки нет времени, и, чтобы освободить кросовок от сколзкой жижи, я полощу обутую ногу в соседнем водоёмчике. Одной ноге жарко, другой - холодно и мокро, но одно их объединяет - это усталость, накопившаяся за все эти четыре суматошных дня и столь-же беспокойные ночи, с упирающимися в спину камнями. Мы действительно устали, вернее мы не успели отдохнуть, но, сцепив зубы, продолжем ловить второе дыхание - ведь чем большее расстояние мы преодолеем засветло, тем короче будет наш путь в темноте.
Время от времени я пристаю к Марисольке с извечным - а долго-ли ещё до базы, в результате ответов ещё раз убеждаюсь, что с чувством времени и расстояния у них как-то уж совсем слаборазвито - получаемые ответы дают такой разброс чисел, что даже не дают примерного представления о том, а сколько-же нам ещё действительно осталось чесать. Оставалось только смотреть под ноги и делать шаг за шагом, а на всякие там глупости, типа мысль думать, уже не хватало здоровья - надо было дойти любой ценой, и всё тут.
Ирочка наша фотографическая до того устала и за Стёпкой истосковалась, что когда мы увидели колибри, зависшего над цветиком - семицветиком, и дружно зашипели - смотри-смотри, какой кадр, она просто и смачно послала этого колибри на кукенан, или ещё на какие другие три буквы. Вот так и двигались.
А солнце неумолимо клонилось вниз, и уже скатилось, к подножью горы. причудливые тени от скал становились всё длиннее и длиннее, а потом вообще наступила одна большая тень, которая делалась темнее и темнее, и мы уже неслись в сумерках, которые быстро и неумолимо сгущались.
Я уже не спрашивала, а сколько ещё осталось - спросила у Петьки - сколько мы идём, а вернее мчимся, ответ был - уже два с половиной часа. Это-ж сколько ещё осталось? Будем посмотреть. Через какое-то время, далеко впереди, уже практически почти в темноте, глаза различает башенку-надстройку над грядой скал. Какие-то знакомые очертания - де жа вю, наверное, отказывается мозг от более оптимистических объяснений. Но тем ни менее это так - башенка эта находится практически рядом с нашим лагерем - о него уже рукой подать. Мы успели - мы домчались до наступления темноты меньше, чем за три часа. Падаем обессиленные и даже нет сил радоваться своей победе - какое-то полное отупение - ну ни фига себе, неужели мы ещё живы?
Сидим себе в какой-то полной прострации, добрые портеры вскорости приносят горячий чаёк из странных трав, и мы пьём его, по-немногу приходя в себя. Ирочка идёт в палатку и падает полудохлая горевать по Стёпе и реабилитироваться посредством горизонтального положения. Проходит ещё какое-то время, и мы видим, как из темноты, через низину к нам приближаются какие-то фигуры - на баскервильских собак как-то не похоже, по всему видать - гуманоиды, может даже пришельцы.
Гуманоиды всё ближе и ближе - и... кто сказал, что у нас не осталось сил, чтобы радоваться? Не правда это - нужно просто хороший повод, и вот он, наконец-то! Ура и ещё раз ура, и даже вива! Это наши внутриклубные бразильцы Лукас и Даниэла привели с соседнего лагеря истосковавшегося по Ирочке Стёпу! Мы все ликуем так, словно нам всем привели по бразильскому лётчику, а Петьке - наоборот, бразильскую стюардессу. Я несу благую весть Ирочке, которая в отрубях валяется в палатке, она тут-же приходит в себя, на скорую руку накладывает макияж и, при помощи пинцета корректирует линию бровей, я радостно вывожу её под белы рученьки на свет Божий, вернее в дьявольскую темноту, где передаю её из рук руки радостному Стефану - Стёпе. Они бросаются друг другу на грудь и почти рыдают от счастья. Видок у них у обоих соответствующе-полуживой, но радость встречи придаёт влюблённым силы.
Вскорости нам приносят ужин, бразильцы и Марисоль вдруг вспоминают о имеющемся у нас роме, о котором мы как-то сами подзабыли. Пить совершенно не хочется, и мы практически только пригубляем. Зато Марисоль оказывается не дурой накатить, и радостно сообщает мне, что Омар выгоняет её из палатки, мотивируя это тем, что сегодня у нас с ним начинается медовый месяц. Опа на - без меня меня женили. Впрочем - это-ж я сама ему предложение сделала. Вконец ослабевший от поедания макарон и тягот походной жизни Стефан рассказывает нам, что в отличии от нас, накануне они никуда не ходили, а отдыхали после подъёма, а сегодня много времени провели возле подземного водоёма, и даже нашлось пару человек, которые туда сиганули с высоты.
Вид дрожащего от холода Сефана пробуждает во мне слабо-дремлющий материнский инстинкт, и я отдаю ему во временное пользование курточку-непромокайку, выданную мне Десантником во временное пользование - свою-то я отдала слабо-экипированной Наташке в целях заманивания на Рорайму. Ужин проходит в радостной и приподнятой атмосфере всеобщего ликования, однако Надяра этого уже не слышит - вкрай убитая и обессиленная она выпадает в осадок и забывается то-ли в обмороке, то-ли во сне.
Марисолька по нашей просьбе договаривается с Омаром о сопровождении наших "ловерс" до лагеря, где расположились бразильцы - ведь темнота вокруг такая, что с трудом можно различить пальцы на вытянутой руке.
К моей большой радости мы совершаем коллективный "шоколадный" рейд в кромешно-тёмное заскалье - сама-бы я забоялася идти. Нужно здорово наловчиться синхронно управляться с пластиковым пакетиком, фонариком и штанами. Кроме этого надо выбрать правильную стратегию защиты от возможно-обитающих в кромешной тьме бабаев - то-ли крепко зажмуриться от страха и очень сильно надеяться, что в этот раз беззащитная голая задница не будет полуоткушена каким-то местным злобным гоблином, то-ли зажать в руке дежурный булыжник и по возможности постоянно крутить головой, высматривая агрессоров, в надежде нанести привентивный удар. Правда в этом случае присутствует сложный момент - катострофически не хватает рук для фиксации пластикового пакета в состоянии приёма, штанов - в состоянии неспадания, фонарика - в состоянии освещения, булыжника - в состоянии полной боевой готовности. Но ничего с этим не поделаешь - издержки производства, - экологическое благополучие превыше всего.
Затем, столь-же коллективно освещая себе путь фонариками, мы идём k рядом расположенному водоёмчику, где предаёмся обмывочным процедурам, чистим зубы и стираем носки и трусы в ледяной воде, а я, вдобавок к вышеперечисленному, пытаюсь отмочить кросовок, накануне провалившийся в липкую и зловонную болотную жижу.
Ну, что-ж, вот и ещё один день позади - прекрасный день на удивительной и малоизведанной планете по имени Рорайма. Ещё одна ночь на вершине и завтра, рано утром - в обратную дорожку.
