Кратцер » 22 апр 2010, 19:34
Да, почти обо всем по ходу рассказал, а вот про главную достопримечательность Вануату – Николая Николаевича Мишутушкина забыл.
Художник и этнограф
Что же касается самого Николая Мишутушкина, то вынужден внести некоторые поправки, внесенные до меня Татьяной Копейкиной. Во-первых, к нему можно относиться по-разному. Кому-то нравятся его картины, кому-то – нет. Большинству, конечно, нравятся. И это очень известный художник во всей южной части Тихого океана. Татьяна Копейкина писала в своем отчете, что его якобы мало кто знает в Порт-Виле. Это не так. Вероятно, такое мнение у Татьяны сложилось из-за того, что как "Мишутушкина" его здесь действительно мало кто знает. Но если вы скажете любому таксисту "Арт-гэлери МиСшутушкин" (так звучит по-французски его фамилия), то буквально через 10 минут Вас привезут на окраину Порт-Вилы, где и располагается его жилище, а также богатейший этнографический музей. Николая Николаевича здесь знает буквально каждая собака. Это живая гордость Вануату. На всех туристических картах Порт-Вилы вы обязательно найдете обозначение, где находится Art gallery Mishutushkin and Pilioko, которую посещает немало туристов.
Но если вы приедете к нему и застанете его за работой, то я бы не рекомендовал отрывать его от общения с музами. Если настроение у него будет неважное, никакого позитива от общения с ним не получите. Впрочем, так бывает достаточно редко и обычно он очень радушно принимает гостей из России.
Причем знают его не только здесь, но и в большинстве других уголков Океании благодаря его картинам и былым этнографическим экспедициям. Вероятно, в равной степени с ним находится Алоис Пилиоко, самый дорогой для него человек, его верный друг и соратник. Это полинезийский художник, которого знает и чтит вся Полинезия, в том числе и французская. И это без всякого преувеличения. Об этом наглядно говорит тот факт, что ряд его картин власти Французской Полинезии поместили на свои марки.
Во-вторых, на "гектаре Мишутушкина" никакая семья Алоиса Пилиоко не живет. Дома двух художников находятся рядом. И у обоих нет семей. Такой вот они странный народ.
Мишутушкин и легион
В-третьих, можно по-разному относиться к Николаю Николаевичу и его вспыльчивости, также спорадических минутных проявлений деспотии к тем людям, кто его хорошо знает и кто в данную минуту от него может зависеть. Но он никогда не служил в карателях. Я имею ввиду упоминание Татьяны Копейкиной о том, что он якобы прошел Французский Иностранный легион. Как французский гражданин, он преспокойно отслужил не в качестве "пушечного мяса" для подавления недовольных французским господством. А в регулярных колониальных артиллерийских частях.
Пользуясь случаем, я записал его жизненный рассказ, как он оказался на Вануату и как стал тем, кем он является сейчас. Терзать его дополнительными вопросами не рекомендую, по его собственному признанию, ряд воспоминаний заставляют его заново переживать то, через что он проходил. Итак:
Белоэмиграция
"Мои корни происходят из терской казачьей станицы Червленая около Владикавказа. Но родился я во французском Бельфоре 5 октября 1929 г. в семье белоэмигрантов. Мои родители не заставляли меня учить русский язык. Но я самостоятельно, без чьей-то помощи, научился читать в шесть лет по-русски. Я не ходил в специальные школы, но говорил правильно. Дело в том, что любовь к России и ко всему русскому во мне заложили еще мои родители. Мы пережили германскую оккупацию, вскоре после которой и начались мои странствия. Которые я начал всего лишь с мешком на спине и без гроша в кармане.
Путешествие длиной в жизнь
В 1954 г. я выехал из Франции на Восток. Рассчитывал пробыть там шесть месяцев, однако путешествие затянулось на 50 лет. Выехал я туда через Турцию. Там написал одно стихотворение, которое опубликовал известный белоэмигрантский журнал "Часовой", издававшийся в Бельгии. Оттуда я выехал в Ливан, а потом в Египет. Потом были Иран, Индия, Австралия…
Сейчас это покажется невероятным, но тогда, в те годы, меня принимали лидеры этих стран. Я без проблем побывал у известного в то время египетского генерала Нагиба. Передо мной распахнулись двери резиденции персидского шаха, причем, в конце концов, я стал к нему очень близок. Встречался со знаменитой индийской правительницей Индирой Ганди, был обласкан афганскими и непальским королями и другими сильными мира сего из прочих стран. Особенно благосклонны к юному художнику, каким был я, оказались властители государств "третьего мира".
Тогда у их резиденций не было никаких оград и все правители принимали меня очень легко. Ведь в то время не было такого разгула терроризма и большинству из вершителей судеб тех или иных стран не было нужды прятаться за высокими стенами с мощной охраной.
Скажу, что на всем пути моего странствования мне делались заманчивые на первый взгляд предложения от богатых людей остаться у них. Это было и в Ливане, и в Египте, и в Иране. Главным образом, это были европейцы. Но я бежал от них. Я почувствовал, что стремлюсь удалиться от цивилизации, хотя первое время столь четко выраженной мысли у меня и не было. Я бежал от нее бессознательно, все дальше и дальше на юг и восток. И как оказалось, совершенно правильно. Только я уехал с Ближнего Востока, как там разразились политические катаклизмы и те, кто еще вчера были богатыми людьми, потеряли свое богатство.
Океания
Первая моя выставка прошла в 1957 г. в Австралии. Этому способствовало то, что моими работами заинтересовалась австралийская знать. Я познакомился с ней поближе, и это привело меня в Океанию. В том же году я впервые появился на Новой Каледонии.
Австралийцы вышли на французские колониальные власти, управлявшие тихоокеанскими заморскими территориями, попросив их посодействовать моему устройству. В результате французское правительство предоставило мне выбор: сначала послужить в армии между Мадагаскаром и Новой Каледонией. Там я выполнял воинскую повинность в артиллерийских войсках.
Мишутушкин - "шпион КГБ"
Отслужив, я, однако быстро получил от Новой Каледонии пресыщение. Это произошло за каких-то шесть-семь месяцев. Тем более, что в ново-каледонской столице Нумеа со мной произошел один досадный эпизод. После отбытия военной службы меня взяли на работу при французском генерал-губернаторе. Но в 1958 г. сюда впервые за всю историю зашел советский корабль. Как ни странно, во Францию на меня пошел в этой связи донос, что-де корабль этот приходил не просто так, а "для связи с агентом КГБ Мишутушкиным".
От самого де Голля разбираться в ситуации прибыл специальный посланник, но ничего не обнаружив, уехал. И хотя меня оставили на работе в прежней должности, оставаться здесь уже не хотелось, и я поехал оттуда на остров Футуна, где мне обещали пост коммерческого директора.
Там я и познакомился со своим полинезийским другом Алоисом Пилиоко. Я рисовал и он рисовал и это нас сблизило и подружило. Я и он отказались от работы в сфере экономики и занялись написанием картин. Мое нахождение на этом острове затрудняло то, что я не знал полинезийского языка.
Мы с Алоисом в скором времени переехали на соседний остров Уолис, куда он в начале 1960 г. хотел также перевезти свою семью.
Вануату
Я влюбился в этот остров, но мы решили в 1961 г. поехать рисовать и выставлять свои картины на архипелаг Новые Гебриды. Тем более, что прослышав о нас, местный генерал-губернатор и люди генерала Месснера прислали нам приглашение, чтобы мы посетили их.
Попав на остров Эфате, мы были поражены его красотой и решили остаться тут. Местным французским властям наши картины очень понравились, они их выкупили и дали нам за них полгектара земли неподалеку от столицы нынешнего Вануату Порт-Вила. Оставшуюся часть гектара мы выкупили на деньги от продажи наших картин дочерью одного из важных местных французских начальников. Она их собирала для одного из музеев. Здесь же мы выстроили свои дома и мастерскую.
Периодически мы выезжали с экспедициями по островам Океании, где выискивали экспонаты, представляющие культуру местных народов, для нашего музея. Во время одной из поездок по Новой Гвинее я побывал в одной деревне на реке Сепике. Я прибыл туда без особой европейской еды и одежды, разделив с ними их пищу и одеваясь в их наряды. За всю историю существования этой деревни такое при появлении белого произошло в первый раз. Поэтому аборигены-папуасы мне сказали: "ты один из нас".
Белоэмигрант Мишутушкин - родственник советского генерала
В России мне доводилось бывать, причем ещё в советское время. В первый раз мы приехали с выставкой по приглашению Российской Академии Наук в Хабаровск в 1979 г. на 14-й Тихоокеанский конгресс. И здесь мне довелось повстречаться с родственниками. В "Известиях" появилась статья, из которой я узнал, что мой дядя Петр – советский генерал. Я общался с его дочерью и мы много общались. Хорошо, что мой умерший к тому времени отец, офицер-антикоммунист и председатель бельфорского отделения РОВС, не узнал о том, что его брат сделался советским генералом! Поэтому и с последним, общаясь, мы никогда не говорили о политике, не желая напрасных споров.
Также нашлись мои родственники и в Грузии. Там я встретил Надежду Николаевну, внучку генерала Попова, одного из белых генералов времен гражданской войны. Она отстала от уходивших с белогвардейцами беженцев и осталась на советской территории. У нее была дочь Наталья от моего отца, с которым они повстречались во время отступления. Он знал её давно, поскольку уехал из родных терских краев ещё в детстве. Она также оказалась коммунисткой… Но слава Богу, что они выжили!
Таким образом, эта наша линия Ломидзе идет через генерала Попова с итальянской примесью. Просто одна из итальянских певиц вышла замуж за одного из "больших грузинских людей".
Вернувшись из поездки в СССР, я навестил в старческом доме под Парижем свою мать. Ей уже было за 80. Я сообщил ей весть о брате: "Мы нашли Петю…" Но она уже была не в очень хорошем и адекватном состоянии.
Говоря об этой истории, подчеркну, что, пройдя через все это, я понял: вокруг нас плетутся незримые нити, связывающие с другими, дорогими нам людьми.
Музей этнографии
Что касается моего с Алоисом музея, то страсть к этому делу появилась у меня с раннего детства. Просто однажды отец сводил меня в один из французских музеев, и потом это дало толчок к созданию собственной коллекции. Мы с Алоисом все собирали согласно установленной иерархии, по шаблону: археология, расписные материалы и пр.
Что касается моих картин, то я скажу о том, как происходит их создание. Для художника важно заговорить с предметом. И это нашло отражение и в нашем с Алоисом отношении к собранным нами экспонатам. Не случайно, когда мы ездили с выставками по СССР и другим странам, в отличие от порядков, установленных в советских и французских музеях, где запрещалось касаться выставленных там предметов, мы напротив, кричали посетителям: "Трогайте их!" И это для того, чтобы они действительно поняли, к чему они прикасаются.
Мишутушкин и Головнин
Интересно, что когда я выступил с идеей установить памятник Василию Головнину, то в МИД Вануату вытаращили глаза и откровенно признались в том, что они никогда не слышали о том, что их страну посещали русские моряки.
Признаться честно, я бы тоже об этом никогда бы не узнал, если бы не моя встреча с работниками РАН. Многое из этого раскопал академик Таболин. И в конце концов, моя задумка с помощью наших дипломатов удалась. Хотя до этого я много отослал им документов "вхолостую". Особенно много сделала для установки памятника живущая в Австралии Марина Поллард.
Скажу, что после того, как это свершилось, я ощущаю, что у меня нет никакой мечты. Я лишь хочу, чтобы Россия была сильной, великой и единой, чтобы был мир во всем мире, хочу, чтобы все обняли друг друга. И еще хотелось бы сохранить наш замечательный мир, который каждый день исчезает…
Мишутушкин и русскоязычная эмиграция
Русским, особенно живущим в других странах и в частности, в Австралии, хотел бы пожелать не забывать своего языка, помнить, что они принадлежат большой стране и вспоминать о её великом прошлом и быть преданными русской идее. Не лить друг на друга грязь, как это происходило раньше в случае с антониевцами и евлогиевцами (сторонники разных митрополитов Русской Зарубежной Православной Церкви) и не переходить друг другу дорогу".
Какая страна - такие и авторы