По Венесуэле на бровях, на ушах и на зубах.

[Дмитрий]

у нас же веселье через край

немного не так... Веселья много у многих. Вы им ЗАРАЖАЕТЕ

[Rongo]

ага, заразные мы

[Angelina]

Димыч, родной, то, что ты пришёл в эту ветку в свой День Рождения - очень значимый для меня факт - значит получаешь удовольствие. И, пользуясь случаем, поздравляю. Чтоб хватало тебе здоровья, денег и энтузазизьма на новые увлекательные путешествия. И спасибо тебе, да и низкий поклон впридачу, за то, что, что радуешь нас своими шедеврами - литературным и фотографическим. Радостно осознавать, что рядом, на одном и том-же ресурсе, находится такой талантливый человек. Честно, без иронии - Дим, ты настоящее украшение нашего форума. Ну, и главное, пусть доченька радует папу - такое-же солнышко золотое.
Ну, фсё. Высказалась. Дима, в ответном слове можешь тоже меня похвалить.

[Дмитрий]

Анжел, да, я получаю удовольствие, от тех отчетов, которые пишутся не просто как отписка, а с желанием передать атмосферу своего состояния. А над твоими я просто гедонизирую (пришлось придумать новое слово ) За тебя, дорогая и всех твоих попутчиков

[Lulika]

Целиком и полностью подписываюсь под словами Дмитрия! Просто зачитываюсь отчетами Анжелы (надеюсь, со временем их будет больше) - заражают энергией, весельем, энтузазизмом! Хочется сорваться, и чтоб так же весело и зажигательно, а не только познавательно!

Rongo - Ириш, фотографии, как обычно, изумительные!

[Rongo]

Едем в Гран Сабану

Первый день
Придорожная кафешка




Отель












Местные жители
























Второй день






















Яшмовый каньон
















Добавлено спустя 10 минут 58 секунд:
Едем в Бразилию

Отель в Санта-Елене


Проверка документов


КПП. Сторожевой свин


Граница с Бразилией. Очередь за бензином

[Angelina]

ФОТО-ОДА ИРКИНСУ.

Иркинс, дорогуша! Спасибо огромное за сооавторство! Твои фотографические шедевры и шедевриальные фотографии заставляют меня заливаться краской стыда! Народ, если-бы Вы знали, чего ей стоит постоянно выгонять нас из кадра, чтобы запечатлеть красоты природы в отрыве от нашей красоты! Другой-бы с дубиной нас разгонял, а она лишь обречённо вздыхает и терпеливо ждёт удобного момента - когда мы перестанем заслонять собой объекты съёмки. Чтобы выйти один-на-один с фото-целью и фотонацелиться на фото-дичь - а это выглядит примерно так:



бедняге приходятся обречённо дожидаться удобного момента, в то время, когда мы остервенело размахиваем руками,



заваливаемся набок



парим над землёй



умиляемся творениями своего коллективного творчества



И таких фоток на фоне этого объекта у меня наберётся штук 20 - с поочерёдным участием всей группировки по отдельсти, и массово скопляясь в разных вариантах и экзотических позах. И так происходит абсолютно всегда.

Если это дерево, то на нём обязательно кто-то висит



Если это окно, то из него уже обязательно кто-то норовит высунуться в роли узников



если это лодка, то в ней кто-то гребёт



Или изображает девушку с веслом



если это свинья, с ней кто-то норовит общнуться



если это водопад, подле уже кто-то уже обязательно торжествует



Если это дорога в никуда, на ней обязательно кто-то занимается автостопом



Если это самолёт, то кто-то обязательно торчит в окне



И даже после приземления нет фото-покоя - кто-то обязательно висит на лётчике



То тут, то там веселится и ликует весь народ, норовя запечатлеться с червяками наперевес и рогами навскидку



Они, то есть мы, норовим увековечиться на фоне каждого чучела





И затащить на себя каждого представителя местной фауны



И хотя Ирочка ненавидит фотографироваться,



из-за каждого куста на неё постоянно охотятся доморощенные папарацци с ужасными мыльницами наперевес





И при этом мы ещё громко шумим, распугивая дичь и аборигенов. Надеюсь теперь всем понятно, в каких нечеловечески тяжёлых творческих условиях приходится работать нашей талантливой фотографистке. За что ей полагается двойной респект и право внеочередного и непропорционально долгого времяпровождения в дУше в период наших совместных странствий.

Спасибо тебе, Ирочка, что ты фототерпишь нас! Мы тебя любим!


И напоследок, пару тройку сразу не найденных, а теперь обнаруженных мыльных фотографий.

Долгая дорога в в Гранд Сабану.


Очередь за дешёвым бензином. Впереди - Бразилия, а там - дороже.





Пока очередь подойдёт, можно в луже искупнуться - чем не курорт?



Маршрyтное такси



Камуфляж по-венесуэльски



На сегодня - фсё. Завтра будет Рорайма.

[Angelina]

РОРАЙМА

Сегодня начинается наше главное испытание - испитание Рораймой. Мы просыпаемся рано, чтобы успеть позавтракать, купить кое-что по дороге, и, к девяти часам быть в Мистик туре, откуда мы и отправимся в трек. Наташа волнуется больше всех, она, по-прежнему, до конца не уверена, как-же ей быть - то-ли в гору, то-ли на море. Я не стараюсь её уговорить - каждый должен решить для себя сам, как быть в такой ситуации - мы не собираемся на увесeлительную прогулку, и решение о том, идти на гору или нет - действительно очень ответственное. Мы все стараемся её подбодрить и поддрержать - Десантник отдаёт ей свой спальник, шапку и носки, я - куртку, Надя - штаны-непромокашки, Лена - свитер.

Позавтракав мы покидаем гостиницу и выдвигаемся на закупки. В списке, предварительно выданном нам Полом, есть несколько пунктов, которые нам предстоит восполнить по причине иссякания - солнцезащитный крем, реппелент, питьевая вода - по полторалитровой бутылке на каждого.
Кроме этого мы подкупаем всяких печенюшек - побаловать себя в дороге и переливаем три бутылки - ром, текилу и виски, которые мы берём ссобой, в пластиковые ёмкости . Чего не достаёт из списка – наколенников - не тех, которые защищают колени от ударов, а тех, которые поддерживают их при нагрузке, oб отсутствии которых мы впоследствии очень сожалели. В списке был обозначен витамин Б для инъекций - оказывается его можно смешивать с детским кремом и это помогает от этих пури-пури монстров. Но это терапевтические меры, а лучше действовать радикально - вколоть себе внутримышечно и мошки будут брезговать вас кусать - и говорят, что это действительно помогает.

В точно назначенное время мы подъезжаем к этому мистическому туру под названием Мистик тур, расположенному в каком-то захудалом домишке.

http://www.mystictours.com.ve/en/contact.htm

Phone:
+58 (0289) 416-0686 +58 (0416) 190.5321
+58 (0416) 190-4994 (Ailé - Manager)

Address: Calle Urdaneta, casa No. 6, Casco Central, Santa Elena de Uairén, Municipio Gran Sabana, Estado Bolívar, Venezuela.


Ну, что-ж, вот и пришёл грустный момент расставания - часть остаётся в Санта Елене, чтобы пройти испытание Рораймой, часть уезжает к тёплому морю, чтобы найти хорошее место, и дожидаться там приезда oстальных.
У каждого свои интeресы в жизни, и нас это абсолютно не напрягает - мы с любовью и даже нежностью относимся друг к другу, и уважаем право каждого на самоопределение. К чему ненужные споры, где лучше - на море или в горах - ведь

Каждый выбирает для себя.
Выбираем тоже - как умеем.
Ни к кому претензий не имеем.
Каждый выбирает для себя!

И самое главное - мы действительно хотим встретится, и нам не на словах, а на деле будет не хватать друг друга. Прощальные объятья, фотография девять на двенадцать и наши друзья грузятся в машину.





Мы прощально машем им вслед, и сквозь стёкла отъезжающего автомобиля видим, как они ответно машут нам. Машина, а в ней наши друзья, делаются меньше и меньше, и, в конце концов растворяются в жарком мареве, колыхающемся над раскалённым асфальтом.

Толстый и рыхлый Роберто, хозяин Мистика, представляет нашего гида, который оказывается гидшей - индейская девушка по имени Марисоль. Марисоль говорит по-английски и это радует. Кроме нас пятерых, в группе двое бразильцев - муж и жена, которые тоже говорят по-английски, это тоже радует.
Роберто сообщает нам, что палатки входят в стоимость тура, а вот спальники и пенки, на которых нам предстоит спать - обычно выдаются в рент за дополнительные деньги. Но по личной просьбе вездесущего Мигеля нам вышло послабление - Роберто не берёт дополнительных денег за два спальника (три у нас есть) и за 5 пенок.

Кроме этого на пятерых мы решаем взять трёх дополнительных персональных портеров - портеры агенства несут только палатки, еду, и то, на чём и в чём её будут варить. Петька несёт свои шмотки сам, а девчачьи спальники, пенки, запасную обувь, тёплые вещи, закупленные печеньки, перелитую в пластик горючку, аптечки и прочие косметички, мы раскидали в 3 больших рюкзака, вес которых не должен превышать 15 кг каждый. Цена вопроса - 100 тугриков в день или примерно 20$ каждому из дополнительных портеров, которых мы, при помощи Марисоль, найдём в Паратепуи - деревеньке, откуда начинается трек.

Добродушный пухляк Роберто проводит нам введение в предмет, красочно живуписуя, что есть Рорайма и с чем её есть. Сначала георафическо-топографические данные - площадь 36 квадратических километров, высота плато 2700 над уровнем моря, расстояние от Паратепуи - 22 км. Угол наклона при восхождении -45 градусов, а на последней трети - и все 60.

На вершине плато сходятся границы трёх государств - Венесуэлы, Бразилии и Гаяны. Рорайма - одна из многх тепуи, в далёком прошлом составляющими целую гряду, прошлое это настолько далёкое, что ему аж около двух миллиардов (!) лет, что делает столовые горы самыми древними геологическими образованиями нашей планеты.

После географии следует история - в каком тысяча-восемьсот-каком-то году открыли, потом залезли, потом описАли, чем и удивили. И даже поразили. Богатое воображение сэра Артура Конан Дойля - Шерлок-Холмовского автора и создателя нетленного образа баскервильской собаки. Знаменитый писатель так впечатлися и вдохновился, что тут-же, практически не сходя с места и даже не вставая со стула, взял и написал свой знаменитый Затерянный Мир, где динозавры, как ни в чём не бывало, рассекали по вознесённому над джунглями Aмазонии плоскому как стол плато, отрезанному от всего мира и окутанного вечными туманами.

Ну, и после истории - этнография. Оказывается, для народа пемонского тепуи не просто горы, а священное место, где обитают небожители - могущественные духи, повелевающие окружающим миром и вершащие судьбы людей. По твёрдому убеждению пемонов, Рорайма питает водами три самых могущественных реки - Амазонку, Ориноко и Ессеквибо, и называют они её почти по-русски - Мать. Правда потом уточняют, какая мать - чтоб с другой не перепутали. Чья Мать? А Всех Рек Мать.

И вот на эту речную мать нам предстоит взобраться. А чтоб сопутствовала нам удача, по совету мудрого Роберто, мы должны перед восхождением обратиться к матери тепуйской и сказать, что стою перед тобой, как лист перед травой, иду на Вы с миром, и на уме ничего плохого нет, так-же как и за пазухой камней. И если так всё сделать, как Роберто научил, а ему пемоны нашептали,то будет нам счастье и дорога в облака будет лёгкой.
Ну, и после этой религиозно-этнографической части, следовало лирическое отступление. Про говно. Или, куда гадить на Рорайме. Поскольку в научных кругах возникли яростные споры, как-же всё-таки правильно писать "гОвно", или "гАвно", в целях примирения противоборствующих сторон и пропаганде пацифистского способа жизни, среди обслуживающего персонала туров, принято называть говно (или гавно) никаким не го(а)вном, а совсем наоборот - шоколадом.
Итак, по дороге к подножью Рораймы, мы вправе шастать по кустам и гадить где прийдётся, и называться это будет го(а)вном. Как только мы залaзим на священную гору (если залaзим), тут-же наше дерьмо превращается , тут-же превращается, тут-же превращается, в шоколад (чудеса, да и только), и поэтому мы тут-же начинаем гадить исключительно в пластиковые пакеты, бросать туда-же ошоколаденные бумажки, засыпать извёсткой, выпускать воздух из пакета, завязывать его двойным морским, и складировать в заранее обусловленном месте, для последующей транспортировки на большую землю.
Причём лицо, транспортирующее этот шоколад, черезвычайно гордится своей почётной миссией - ведь награда за ношение шоколада, действительно слaдкая - дополнительная и весьма недурственная прибавка к зарплате. И ещё информация к размышлению - в конце трека, шоколад принимают на вес, и чем больше шоколада, тем больше денег. Так что по идее, нас должны неплохо прикармливать - ведь между количеством съеденного и количеством произведённого шоколада существует прямо-пропорциональная зависимость. И это не может не радовать.

После сладкого лирического отступления следовал инструктаж по технике безопасности, где нам строго-настрого запрещалось перемещаться в отрыве от гида. Далее следовало примерное описание опасностей и рисков, подстерегающих нас за каждым кустом.
Кроме коварно затаившихся в ожидании нас змей, мы могли сбиться с тропы, зацепиться о корни деревьев, утонуть в реке, оступиться на скользком участке пути, просЫпаться вниз вместе с лавиной камней, пролиться, и тоже вниз, с потоком воды, заблудиться в тумане, натереть кровавые мозоли, простудиться и заболеть, сорваться в пропасть, вывихнуть или сломать ноги, руки, шею, и даже повредиться головой в результате черезмерной эйфории, возникшей на почве воздействия высоты и головокружения от успехов.

В этом случае нас не бросят умирать, а вызовут вертушку, которая совершит вынужденную посадку, поднимет нас на борт и транспортирует на больничку. И всё это за совсем небольшие деньги - каких-то пару-тройку тысяч зелени. А я даже ни сколечки не забоялась, потому, что я никогда не экономлю на страховке, которая покрывает даже репaтреацию останков. (Тьфу-тьфу-тьфу).

Кстати, по поводу вертушки. Информация о таком варианте осмотра Рораймы была. Мало того, нас было 8 человек, и, реши мы воспользоваться таким транспортным средством, то, в пересчёте на человека получилось-бы меньше, чем мы потратили, путешествуя каждый на своих двоих. Но, опять-же,
Каждый выбирает для себя
Женщину, религию, дорогу.
Мы сделали свой выбор, и впоследствии я не на минуту об этом не пожалела, думаю, что и мои попутчики тоже.

Прослушав курс молодого бойца, Роберто великодушно предоставил нам возможность погрузиться в пучины интернета, но, увы, попытки не увенчались особым успехом - скорость, с которой шло погружение в виртуальный мир, можно сравнивать со скоростью виноградной улитки, причём она одержит победу с большим отрывом.
Правда другой, вербальный вид контакта, прошёл более плодотворно - за небольшую денежку мы смогли услышать голоса родных и близких на большой земле, и сообщить им, что не смотря ни на что, мы ещё живы, и даже местами здоровы. Я говорю "местами", потому что в глазах близких и коллег, мы явно не дружим с головой - ну кто-ж с нормальной умственной деятельностью будет разъезжать по таким неудобоваримым, и, как говорит один наш почётный форумчанин, геопроктологическим местам?

В очередной раз перепаковав вещи и оставив часть из них на хранение в конторе Мистик тура, мы выдвинулись на исходные позиции. Напоследок Роберто показал книгу отзывов, открыв её на страничке с надписью на русском. Надпись, сделанная нашим русскоязычным предшественником, гласила, что "Рорайма - это пи***ц, а сейчас я пойду помоюсь, чтобы до конца осознать"... Судя по контексту, по любому выходило, что слово "пи***ц" употреблялось в положительном смысле, что в некотором смысле радовало.

После всего вышеизложенного, наши рюкзаки были заброшены на крышу минивена, предположительно надёжно там укреплены, и мы сделали очередной бамос навстречу увлекательным приключениям.
Мы с ветерком пронеслись по пыльным улицам городка имени Святой Елены, и вырулили на асфальтовый простор меж-саванья. Водила ввалил сотку, и мы стремительно помчались к цели. Наши бразильские попутчики по болтливости переплюнули меня (!!!), и через 15 минут мы уже знали практически всю их биографию, включая момент зачатия. Бразильцы были стрелянные воробьи и опытные путешественники. Среди прочего, в их послужном списке была гора с экзотической фамилией Килиманджаро.

Для Лукаса - так звали нашего попутчика, и Россия не была пустым местом на карте - Эльбрус покорился отважному бразильцу, а сам он был покорён красотой природы, привлекательностью девушек и крепостью водки, а в дополнение к этому знал пару-тройку русских слов - типа спасибо-до свидания- привет. Да, не те у него были учителя - не c того начинали.
Даниэла, его жена - миниатюрная хохотушка, сказала, что старается везде следовать за своим мужем, чтобы всегда быть под руками, если вдруг у милого возникнет желание выполнить супружеский долг (прямо точь-в-точь наши супруги Елена+ в бразильском варианте). А Лукас добавил, что он настолько бережно относится к своей "уайфи" - производная от английского уайф - жена, что несмотря на травмированные колени, сам несёт и свои и Даниэлины пожитки, спальники и пенки.

Так мы неслись по вихлявой дороге, весело общаясь с бразильцами и стараясь не свалиться с сидушек на крутых поворотах. Где-то в полу-часе езды от Санта Елены, машину остановил патруль. У нас собрали паспорта, и то-ли военный, то-ли полицейский стал о чём-то спорить с водителем. Они о чём то общались минут пять, причём военный в основном на повышенных тонах. В конце концов водила виновато поджал хвост и мы покатили дальше.
Марисоль, наша гидка, или гидша, рассказала нам, в чём была суть конфликта - этот то-ли-военный, то-ли-полицейский, сцепился с водилой из-за желания показать свою власть. Он сказал, что даже несмотря на то, что и у нас, и у турфирмы всё в порядке с документами, одного его желания будет достаточно, чтобы наше путешествие закончилось, так и не успев начаться.

Вспомнились рассказы бывалых о произвольном беспределе и беспредельном произволе венесуэльских людей в погонах, и сразу поверилось в правдоподобность предполагаемого сценария нашего непопадания на Рорайму. Командир - он и в Африке командир, а в Венесуэле - подавно.

После Сан Франциско мы сворачиваем с главной дороги, и начинается движение, схожее с ездой по бобслейной трассе, только без ледяного покрытия. В конце концов, с полуотбитыми задницами, мы лихо вьезжаем в сельцо под названием Паратепуи и резко останавливаемся возле какого-то сарая. С облегчением вываливаемся на простор, и просто офигеваем от чистоты и свежести горного воздуха.



Посмотрите, как Петька пляшет от нахлынывшего восторга.



Прямо перед глазами открывается величественная панорама на двe соседствующих тепуи - Рорайму и Кукенан - дай Бог, через пару дней будем там.
В затерявшейся на просторах Гранд Сабаны неказистой деревушке Паратепуи жизнь бьёт ключём и происходит беспрестанная движуха. Подъезжают и отъезжают машины, гружённые под завязку портеры уходят в сторону гор, женщины снуют с какими-то торбами, чумазые дети носятся друг за другом, тощие как велосипеды собаки уныло бродят в поисках пропитания, над ними всеми стремительно рассекают жирные мухи, в верхнем эшелоне высматривая добычу степенно парят ястребы.

Все - и водители, и тощие собаки, и портеры, и мухи заняты архиважным делом - подвязаются в туристичеком бизнесе. Всё здесь крутится вокруг туристов, привлечённых мифической славой Рораймы. Я опять хочу всё знать, и пристаю к Марисольке с распросами. Она рассказывает, что раньше, до того, как Рорайма стала туристической меккой, Паратепуи ничем не отличалась от других пемонских поселений - люди выращивали сладкую картошку, разводили скот, охотились и рыбачили - так-же, как это делали их предки на протяжении веков.
Теперь селянам не до этого - они зарабатывают другим путём, и прошвырнуться на Рорайму для них столь-же обыденное явление, как два пальца... Ну Вы сами знаете...

Солнце уже припекает вовсю и, намазывая себя антипригарным шмаровыдлом, я с удивлением обнаруживаю на бочине здоровенный синяк какой-то странной формы. Похожий на увеличенный засос. (Щаз Вика сразу сделает свои скоропалительные выводы). Учитывая то, что синяков у меня практически не бывает, я задумываюсь о происхождении этого загадочного явления. Или я чего-то запамятовала? По пьяне? После построения стройной логической цепочки до меня доходит, что синяк - результат прыжка в воду с утёса, причём со смещённым центром тяжести.



Мы, как застоявшиеся в стойле лошади, долго томимся в ожидании активных действий и, в конце концов, абсолютно по нужде, решаем посетить местную шоколадную фабрику - сортир, однако.
Увиденное превзошло самые пессимистические прогнозы - для посещения этого заведения нужно иметь крепкие нервы, чтобы это пережить, плохое обоняние, чтобы это не унюхать, хорошую фокусировку, чтобы в это не вступить, богатое воображение, чтобы мысленно перенестись куда-нибудь в альпийские луга, пустой желудок, чтобы не проблеваться, туалетную бумагу, чтобы утирать задницу и слёзы, пучёк веточек, чтобы отгонять мух, какую-либо вокруг-шейно- обмотанную торбу, чтобы держать в ней туалетную бумагу - в то время, когда одной рукой придерживаешь приспущенные штаны, а другой веточкой отгоняешь мух.
Если у Вас нет третьей руки, чтобы придерживать незакрывающуюся дверь, то Вам не обойтись без помощи товарищей. Или пусть дверь будет открытой. Да, и не забудьте прихватить бутылочку водички, чтобы помыть руки. Тем более, что впереди Вас ожидает завтрак туриста. Вернее уже практически обед.
Наш первый в этом туре олл-инклюзивный обед состоял из абсолютно сухой булки с ветчиной, сыром и дольками увядшего помидора.
К огромной радости собак, нам удалось пропихнуть в себя только по пол булки, и то с большим трудом.



Ну, кажись всё - и сортир посетили, и подкрепились, и собак подкормили, а теперь пора в путь - шутки кончились и начинается настоящая работа. Марисоль в два счёта подыскала нам трёх дополнительных портеров, которые, получив от нас небольшой аванс, помчались закупать себе харч в дорогу и клятвенно пообещались нас очень скоро догнать и перегнать.
Не зная дороги, я решила не искушать судьбу и сразу одела свои испытанные трековые ботинки - у меня слабые связки на ногах, и в обуви с незафиксированным голеностопом я легко подворачиваю ноги. Надя последовала моему примеру, и натянула абсолютно новые ботинки, которые я ей привезла. Ну, и с Богом - мы двинулись в путь.



В первый день нашего трека нам предстояло пройти 13 км. Особой трудностью дорога не отличалась, и поэтому я тут-же присосалась с распросами к нашей гидше Марисоль. Она не сильно упиралась, и через несколько минут я уже знала, что девушке 24 года, она родом из этих мест, но долгое время прожила в англоязычной Гаяне - отсюда и английский, мужа у неё нет, но зато есть шестилетний сынишка. В то время, когда Марисоль работает гидом, за мальчиком присматривает её сестра, и, причём совсем не безвозмездно, а даже очень наоборот.

Марисоль сказала, что сейчас она единственная женщина, кто работает гидом и она очень счастлива, что имеет эту работу - помимо возможности зарабатывать неплохие, по венесуэльским меркам деньги, ей очень нравится то, что она делает - ходить по горам она начала практически с детства, а общение с разными людьми тоже доставляет ей удовольствие.
Словоохотливая девушка тут-же рассказала о своих любовных приключениях, о коварных бойфрендах, о похотливых туристах, о многих желающих на ней жениться. Своего последнего возлюбленного, национального гвардейца, Марисоль послала в отставку из-за его желания изменить её образ жизни и превратить в образцовую домохозяйку. И не мудрено, что Марисоль пользуется таким бешеным успехом - по местным меркам она, наверняка вообще писанная красавица. Да и вообще было приятно на неё смотреть - хорошо и пропорционально сложённая, несмотря на раннее материнство не потерявшая девичьей стройности, с сильным, словно гутаперчивым телом, гладкой смуглой кожей и блестящими волосами, она уверенно и легко шагала в своих дырявых ботинках, казалось-бы абсолютно не тяготясь наличием видавшего виды рюкзака.

В беседе с Марисоль, я выразила опасение, что откровенно побаиваюсь предстоящего испытания - годы никому не прибавляют здоровья. В ответ девушка окинула меня критическим взглядом, и сказала, что мне нечего опасаться -как показывает её практика, русские вообще хорошо ходят, а возраст- тоже не помеха.
И дальше она поведала мне удивительную историю, о одной старой-престарой канадской бабке.

Удивительная история о одной старой-престарой канадской бабке.
(Быль).

Всю жизнь она, ещё не будучи бабкой, мечтала о Рорайме, в юношестве прочитав увлекательную Конан-Дойлевскую книгу. Но восxождение ей было недоступно - какая-то болезнь ног. И вот, когда бабке стукнуло 84 года, она решила, что терять ей уже нечего - или пан, или пропал. Она согласилась на операцию, после которой могла не проснуться. Выжила, а потом был ещё год реабилитации.
И в конце концов, эта храбрая старушенция решила осуществить свою мечту, причём о вертолёте речь не шла изначально - бабка была ещё тем фруктом. Мало того, она своим дурным примером заразила и дедку. И вот, по предварительной договорённости, бабко-дедковская команда прибыла в Паратепуи.
С этой точки и до подножья горы - 22 км, Марисольковский брат со товарищем везли их на лошадях - причём за 2 дня - чтоб не рассыпались. И затем началось самое интeресное - упёртые стариканы всё-таки выдряпались на гору! Вместо обычных трёх-четырёх часов, они лезли целый день от рассвета до заката - часто на четвереньках, защищая колени при помощи заранее припасённых наколенников - таких, какими пользуются при езде на роликах или скейтах.

И это ещё не всё - по плану экспедиция на овеянную мифами и легендами Рорайму, должна была продолжаться не много не мало, а почти две недели, из которых путешествию по самой горе, отводилось дней десять. Дед с бабкой излазили-исползали большую часть горы - конечно с портерами и прочими помощниками.
Что это значит - я пойму через пару дней, когда сама достигну вершины. Сказать, что местность, мягко говоря, пересечённая, это ничего не сказать. Сказать, что на Горе бывает, и причём почти всегда, очень холодно, ветренно, сыро, промозгло, туманно и дождливо - это тоже ничего не сказать. В конце концов дед простудился и заболел. У него поднялась очень высокая температура и его трясло от озноба.

Ночью они все вместе - портеры, брат Марисоль, она сама - лежали по очереди рядом с дедом - с двух сторон, согревая его своим теплом, а на утро ему стало легче и они пустились в обратную дорогу. Спуск был очень тяжёлым и продолжался целый световой день, но мужественные старики сделали это - мечты сбываются, нужно только очень захотеть. Честь им за это и хвала, может уже даже и посмертно, но, тем ни менее - безумству храбрых поём мы песню.

Так я допрашивала Марисоль, а она совсем была непротив потрепаться, пока не начался первый тренировочный подъём, показавшийся с непривычки достаточно затяжным. Дело осложнялось тем, что нещадно палило солнце и воздух был просто раскалён добела.
Ирочка, упорно желавшая самолично транспортировать свой полу-пудовый фото-рюкзак, сначала просто побледнела, потом сильно побледнела, потом, уже ближе к концу подъёма побледнела с голубоватым оттенком. У неё начала сильно болеть голова и видимо здорово упало давление. Стало тревожно, как-же дело пойдёт дальше. Но, отдышавшись и употребив пару пигулек, наша мужественная дизайнерша-фотографистка, продолжила путь.

По брёвнышку мы перешли речушку, и потопали дальше.



Портеры с нашими рюкзаками и не думали появляться на горизонте, но мы не волновались - сказали догонят, значить так тому и быть. Правда те два портера, которые работали на Мистик тур и несли наши кухонные припасы, обогнали нас в начале пути. Это радует - с голоду не помрём.



Вдруг, как-то очень внезапно, небо заволокло тёмными тучами и начался дождь.
Я с благодарностью вспомнила Десантника - на моём рюкзаке красовался выданный им во временное пользование водонепроницаемый чехол. Второй рюкзак, из тех трёх, которые должны были нести портеры, тоже был зачехлён, а вот третий - в котором лежали Ирины и частично Надины вещи, подвергался действую водной стихии.

Мы, в надежде, что дождь скоро кончится, спрятались в какой-то полу-чахлой полу-рощице, и прождали минут пятнадцать. Дождь не кончался. Натянув на себя предусмотрительно захваченные дождевики, мы с Надярой потихоньку потопали вперёд - племя молодое, более резвое, дождавшись портеров и накрыв беззащитный рюкзак, с лёгкостью догонят наше ветеранское подразделение.

Мигом раскисшая от воды тропинка вела нас через поросшие травой просторы Гранд Сабаны, с небес сыпался холодный колючий дождь, где-то в отдалении сверкали молнии и гремел гром, а мы с Надькой, неизвестно почему пребывали в восторженном расположении духа. Наверно в этом был виноват долетавший с гор ветер свободы, почему-то пахнущий то-ли полынью, то-ли цикорием. А может причина нашей радости была сходна с чувствами, которые испытывают застоявшиеся в стойле лошади, которых наконец-то выпустили на волю, и они радуются обретённой свободе, и возможности дышать полной грудью.





Мы топали и топали, меся ботинками чавкающую грязь, и вдруг почему-то запели. Если-бы кто-то со стороны увидел эту картину, то наверняка-бы подумал, что это пациенты дурдома совершили побег - две тётки в развевающихся на ветру дождевиках, мокрые и грязные, идут себе по безлюдной тропе, и орут, что есть мОчи какие-то странные детские песни. А им, этим наблюдающим со стороны, совершенно невдомёк, как эта песня строить и жить помогает, и как с нею нескучно и легко ложатся под рифлёные подошвы долгие километры дорог.
Дарю - от нашего стола, Вашему столу - перепишите слова, берите ссобой на Рорайму - и будет Вам счастье. И даже веселье!

ПРИПЕВ:
Вместе весело шагать
По просторам по просторам по просторам
И конечно припевать лучше хором
Лучше хором лучше хором

Спой-ка с нами перепелка перепелочка
Раз иголка два иголка будет елочка
Раз дощечка два дощечка будет лесенка
Раз словечко два словечко будет песенка

ПРИПЕВ - Можно даже 2 раза.

В небесах зари полоска заполощется
Раз березка два березка будет рощица
Раз дощечка два дощечка будет лесенка
Раз словечко два словечко будет песенка.

ПРИПЕВ, который опять можете петь дважды.

Нам счастливую тропинку выбрать надобно
Раз дождинка два дождинка будет радуга
Раз дощечка два дощечка будет лесенка
Раз словечко два словечко будет пе

ПРИПЕВ: поём прямо сейчас и все вместе!

И только мы спели про эту раз-дождинка, два дождинка, будет радуга, как тут-же дождь прекратился, и, вот она - радуга-дуга, прыгнула прямо в тучи где-то из-под рорайминского подножья, соединив небо и землю акварельным коромыслом.



А воздух, какой там воздух после дождя - свежий и прохладный, ароматный и даже немного хмельной, такой живительный и желанный, что хочется черпать его пригоршнями или хлебать ложкой - чтоб насытиться, надышаться, и даже впрок припасти - для душной сутолоки мегаполиса.

И мы шли и волали во всё горло песни для детей младшего школьного возраста, а дождь то переставал, то пускался снова, смешиваясь с порывами ветра и бросаясь в лицо пригоршнями небесной воды. Надька смотрела вперёд, а я - в основном под ноги. Я не хотела, чтобы мой взгляд упирался в приближающуюся, и от этого становящуюся всё больше и больше, поддерживающую тучи крепостную стену Рораймы.

Я не строила далеко идущих планов - я делала шаг, и радовалась, что я его сделала, делала следующий, и он тоже приносил радость, приближая к вершине. Я не хотела смотреть вперёд - степ бай степ - шаг за шагом, и пусть будет, как будет.
А Надька сказала, что я не права - надо видеть перед собой цель - надо смотреть вперёд. У каждого своя методология. Да, но вскорости моя Надяра тоже обратила взгляд под ноги - вернее на ноги. Она была в новых ботинках, которые с каждой минутой всё больше и больше начинали растирать ей ногу. Запасная обувка осталась в большом рюкзаке, а наши портеры так и не догнали нас.

Мы шли всё медленнее и медленне, и каждый новый шаг давался Наде всё с большим и большим трудом. Остановиться в чистом поле, продуваемом насквозь холодным ветром и поливаемом проливным дождём, чтобы дождаться портеров - не имело смысла - мы окоченеем и промокнем до нитки.
Между тем быстро темнело - мы поздно вышли и стало понятно, что засветло до лагеря нам не дойти. Что делать? И тут моей изобретательной Надяре приходит в голову гениальная мысля - поменятся ботинками - благо, у нас с ней один размер обуви. Конечно, пока мы переобувались под проливным дождём, промочили ботинки насквозь, но это было не столь важно - теперь Надька сможет идти дальше.

Достав фонарики, мы, уже в темноте идём дальше - по еле угадываемой в темноте тропе. По дороге было пару-тройку развилок - хочется верить, что мы на правильном пути - перспектива заночевать вне лагеря абсолютно не приносит радости.
Через некоторое время мы слышим, как кто-то догоняет нас - хорошо-бы, чтобы это был не бабай. Нет, к счастью это один из портеров - какое счастье, мы не заблудились. Дальше идём вместе, пытаясь общаться при помощи десятка известных нам испанских слов, которые включают в себя числительные от одного до десяти. Оказалось, что портеровское номбре - имя - Марио, и мы уже близко к компаменто, а наши друзья где-то в получасе хода позади. Марио не обманулo - минут через пятнадцать мы видим впереди огни лагеря, и ещё одна радость - дождь перестал орошать нас хоть и живительной, но всётаки влагой.

Лагерь представляет собой площадку неподалёку от реки, с парой стационарных навесов, снабжённых столами и скамейками. В этот день в лагере было полно народу - тех, кто уже оттрубил своё на ГорЕ, и теперь возвращался на большую землю, и тех, у кого свидание с Рораймой было ещё впереди.
Как выяснилось, параллельно с нами по направлению к Матери Всех Рек движется целое подразделение бразильских лётчиков, и некоторые даже с подружками и жёнами в колличестве аж 25 человек. Шум и гам вокруг стоял невообразимый - зычные голоса бразильцев и бразильщиц громким эхом наполняли всю округу.

Наши, внутригрупповые бразильцы - Лукас и Даниэла, уже были тут как тут - Лукас помогал нашим портерам устанавливать палатки - не дополнительным, которые несли наши личные вещи, а тем, которые работали на Мистик тур и пришли раньше нас.

Через какое-то время притопал Петя с тремя дамами - Наташей, Ирой и Марисолькой, а за ними уже и портеры с нашим личным инвентарём подтянулись. Чтобы не передраться за нашего единственного мужчину, нам пришлось бросать жребий - кто с кем ночует. Одна палатка была трёхместная, и две двухместные.
Естественно одна двухместная для ой каких горячих бразильцев. Петька в трёхместной не поместится - у него длинные ноги и ему надо по диагонали лежать, так что пришлось разыгрывать на спичках - кто будет с Петькой спать. Судьба улыбнулась Наташке. Ну и ладно - она новенькая - пусть попробует. Мы-то все уже с Петькой коротали ночи в поездках по Перу и Боливии - никто не жаловался. Ну, я в том смысле, что все правила были соблюдены - он никогда не храпел и всегда стирал свои носки. А что ещё туристической женщине нужно для полного счастья?

Да, но теперь получалось, что в трёхместной, совсем небольшой палатке, нас было аж шестеро - я, Надя, Ира, и наши три рюкзака!!! А как мы сможем в таких условиях разместить свои косметички и накладывать утренний макияж! Ну не на улице-же это делать - что бразильские люди скажут, когда увидят нас как мать родила - в смысле без декоративной косметики на лице! Дело может дойти до международного скандала. Если они вдруг назовут нас крокодилами, мы молчать не станем.

И тогда у меня в мозгу вызревает коварный план. Надо проявить кукушачью тактику - выпихнуть из гнезда как минимум одну из двух моих сожительниц. Ессссно с вещами. Так-так-так. У кого больше вещей? Ну конЭчно у Иркинса - у неё ещё дополнительный фоторюкзак, да и косметичка - будь здоров - одних притирок для тела литра полтора в разной таре. Да и ноги у неё длинные - каждая метра по полтора - будет ими тудым-сюдым бросаться по палатке - разве можно будет в таких условиях полноценно отдохнуть?
Я было подумала, что хорошо-бы и Надьку где-то потерять, но с другой стороны вдруг среди ночи бабай в палатку залезет - они ведь часто по ночам в темноте шастают, так у меня больше шансов будет уберечься - глядишь, бабай этот тоже на Надяру западёт - как тот индейчик мелкий, который ей эту кликуху сочинил.

Ну, что-ж, пацан сказал - пацан сцелал. Участь Иркинса была предрешена - надо только по ходу шлифануть детали и оставить место для импровизации. А так-то всё понятно - куда Ирку девать? - пристроить во временное пользование к бразильцам. И, как всегда, запасной план - если вдруг, совсем вдруг, с Иркинсом обломится, тогда Надяру к индейцам. Не, третьего не дано - сама я никуда не пойду - мне силы поберечь надо для восхождения, хилая я - поэтому своё либидо я отключила до более благоприятных времён.

Итак, сходив в близлежащий обмывочный пункт - то есть речку, постирав там носки и трусы, почистив зубы и, предварительно намылившись, запрыгнув на несколько мгновений в ледяную воду и стремительно выпрыгнув обратно, мы переоделись в чистые одежды, и направились к месту массового сбора для принятия пищи.

Наша группа уже изголодалась, но несмотря на это некоторые бразильцы не думали валить из под навеса, освободив места для нас. Ну, мне-то это было на руку - всё шло в соответствии с моим коварным планом. Мы расселись и стали дожидаться своей пайки.
Наши, групповые бразильцы Лукас и Даниэла, горячё спорили с парой-тройкой своих соотечественников на предмет нло. Даниэлла, стойко убеждённая в их существовании, мне потом это перевела. Между тем вокруг складывалась какая-то странная ситуация - обычно я самая шумная - на работе, за столом, на рыбалке, а тут - я даже не могла рта открыть - эти бразильцы орали так, да ещё и размахивали руками впридачу, что я даже не могла клюв открыть - моего шёпота никто-бы не услышал.

Португальский в бразильском исполнении, с его бесчисленными "ж" и "ш", звучал так, как будто десятки жжжужжжащих и шшшипящщщщих шмелей стрeмительно носились в пространстве, стремясь спикировать на окружающих и оглушить их.
Все мои спутники просто офонарели от такого шума-гама - они-то меня с трудом выдерживают, а тут я им просто тихоней показалась. В конце концов, с третей попытки, мне удалось всунуть свой пятак в их гипер-эмоциональный разговор. Я чисто-конкретно поинтересовалась, чем они догоняются, чтобы разогнаться до такого уровня. То есть пьют они что.

Народ попался способный к общению на английском, и один очень симпатичный молодой человек очень громко прокричал, при этом размахивая руками, что у них вообще ничего ссобой нет - они горючки не взяли, чтобы не отягощаться лишним грузом. Любопытно, любопытно... Военные и без бухла? Да ещё и лётное подразделение? Да у них одного спирта, предназначенного для промывки деталей должно быть ссобой пару канистр. Не верю. Ану дыхни!

Дыхнул - точно всё чисто. Аааа, так вы, ребята, наверняка, курнули - понятно, откуда такие веселушки. Нет, говорят, ничего мы не курили. Так что-ж такое, нанюхались кокса, или где? - продолжаю я интересоваться, ясно видя, что у народа приход - их так и прёт, так и прёт. Оказывается они и не нюхали ничего - просто они бразильцы, и этим всё сказано. Мы им почти поверили, потому, что они тут-же спросили, или есть-ли у нас что-то выпить. У нас, конечно было, и мы им налили. Они не отказались, и так раз пять.

А сами мы практически не пили - чё-то не хотелось лишнего стресса для организма добавлять перед тем, как на гору полезем. Да и рядом с бразильцами мы и трезвые чувствовали себя навеселе. Они орали и размахивали руками, и никто из них даже не думал, делать друг другу всякие дурацкие замечания - типа, говори тише, держи себя в руках, не надо, чтобы содержание нашего разговора стало достоянием общественности.
А ведь мне такие примочки закидывают каждый день. Видете-ли я создаю стойкий шумовой фон. И тут всё стало на свои места и пазл сложился в одну ясную картину - всё понятно - просто в прошлой жизни я была бразильцем. Вот и всё. Поэтому я такая шумная и, может даже непереносимая в больших дозах. Да, но на это есть объективные причины! Какое облегчение - наконец-то, после стольких лет мучительных раздумий. И я тут-же стала гиперактивно шуметь вместе с бразильцами, чувствуя себя при этом легко и привольно.

Ну, а Ирочка наша, к тому, что красуня, ещё и полиглотша, и тоже стала сильно общаться, только очень тихо - она всегда очень тихо общается. Чтобы её лучше слышать, очень-приятно-выглядящий-бразильский-лётчик переместился к ней поближе. А когда он переместился поближе, он смог рассмотреть её получше, и от увиденного не остался огорчён.

Тогда он переместился ещё поближе, и с этого расстояния унюхал, как хорошо пахнет Ирочка своими притирками, припарками и примочками, даже находясь в этой отдалённой от цивилизации глуши. И тогда этот очень-приятно-выглядящий-бразильский-лётчик услышал, как Ирочка очень-очень тихо жалуется, как у неё болит спина, от целый день восседавшего на ней полу-пудового фоторюкзака.

И что Вы думаете было дальше? Ну конэчно, конэчно, как каждый бразильский военный лётчик, он умел оказывать первую доврачебную домедицинскую помощь - расслабляющий массаж спины - они друг другу такой массаж делают, когда спина затекает от парашютных лямок.
И что Вы думаете было дальше? Да, таки да, Вы усё правильно думаете - разве может что-то произойти вразрез с моими коварными планами? Аж никогда. Он, этот очень-приятно-выглядящий-бразильский-лётчик, делая домедицинский массаж спины, нащупал, какая наша Ирочка приятная наощупь - шоб они оба были здоровы. И я тут-же начала ковать железо, пока оно было горячo.
Я его очень интеллигентно и практически почти не громко спросила:

- послушай сюда, очень-приятно-выглядящий-бразильский-лётчик, а вас сколько душ в палатке живёт?
- Одна душа, моя, и больше никто - ответил тот мне.
- А палатка у тебя хорошая?
- Какой базар - да я её вместе с увеличенным спальным мешком буквально позавчера прикупил, как раз для такого случая - похода к Матери. Всех Рек, разумеется.
- Так слухай сюды дальше, - ненавязчиво продолжила я. Нравится тебе наша Белоснежка?
- Ой, как нравится, всем она мне лЮба - и внешним видом, и на запах, и наощупь, я прямо голову потерял от избытка чувств - абсолютно убедительно и совершенно искренне вскричал бразильский лётчик, которого звали Стефан, прижимая Ирочкину руку к своей груди. И тогда я приняла единственно верное решение - потому, что я всегда принимаю единственное верные решения. Я сказала:

- Стёпа, сынок, вот ты Ирку за руку держишь, так и не выпускай, забирай её ко всем чертям собачьим - я тебя решила уплотнить, а рюкзак её мы сейчас с Надярой вам доставим по месту жительства.
Иркинс от этой вопиющей бесцеремонности стала менятся в цвете - то покраснеет, то побледнеет, то пятнами покроется, даже шипеть пыталась, но ей уже ничего не могло помочь - мы, бразильцы, завсегда между собой договориться можем. Бразильский Стёпа вцепился в неё мёртвой хваткой, типа как Тузик в тряпку, и уже не выпустил. Вот так, учитесь, пока я добрая. Таким образом, я решила свой квартирный вопрос, унаследовав половину освободившейся Иркиной жилплощади.

[Дмитрий]

Таким образом, я решила свой квартирный вопрос

Ну и коварная же ты женсчина, Анжел

[Rongo]

Рорайма

Начало пути. Деревня Паратепуи.




На горизонте Рорайма














Кукенан




Наша первая стоянка


Марисоль


Один из портеров

[Angelina]

Несмотря на удачо проведённую операцию под кодовым названием "уплотнение", не могу сказать, что спала безмятежным сном. Из за неровностей грунта, Надяра, с завидным упорством всю ночь норовила скатиться на мою жилплощадь. Кроме этого, какой-то камень пытался ввинтиться в моё левое полупопье, словно возжелав нарезать в нём резьбу. И это не смотря на то, что кроме обычной, мистик-туровской пенки, у меня ссобой был дополнительный коврик. Ну вот такая я принцесса на горошине. Ну вот такие у меня изнеженные телеса. Так что мне, из-за этого дома сидеть? Ну, нет, не дождётесь.

Хотя побудка была назначена на 6 утра, все проснулись раньше и разбрелись в поисках немногочисленных кустиков. Не чета нам, разгильдяям, подразделение бразильской армии было экипировано с вызывающй роскошью - специальный портер нёс переносной раскладной одноочковый сортир – трансформер, дабы бравые служаки не утруждали себя поисками отхожего места и не шастали по кустам, рискуя оцарапать задницы опасными колючками и нарваться на гнев случайно обкаканной змеи.



Ирочка явилась на побывку, озарив полумрак зарождающегося утра загадочной улыбкой Джоконды. Вернее довольно-загадочной. Нет, даже так - загадочно-довольной. Всё было ясно без слов - Стёпа не подкачал. С чувством глубокого удовлетворения всё моё естество наполнилось гордостью. За себя, конечно. Ведь всё эта любовь-детектива случилась в соответствии с моим коварным планом.




Направившись к речке для помывки, мы, уже при солнечном свете, оценили всю ненавязчивость сервиса и простоту бекпеккерского быта. Выше по течению кто-то мыл ботинки и стирал носки, немного ниже - девушка тщательно выбривала подмышки, ещё ниже - портер полоскал кухонную утварь, ещё чуток ниже - какая-то из бразильянок с остервенением чистила и без того ослепительно белые зубы, ещё ниже - народ купался нагишом, ещё чуток, и, прошедшая все круги "очистки" вода, разливается по пластиковым бутылкам для дальнейшего употребления внутрь.

А Вы как думали? Той воды, что берётся ссобой с большой земли, хватает на день пути. Не будете-же Вы тащить ссобой бочку жидкости. И как только ваша бутылировнная вода заканчивается, начинается употребление речной воды. Кстати, а откуда Вы думаете берётся бутылированная? Из тех-же речек, только ещё ниже по течению. Наперёд скажу - мы все эту воду употребляли в сыром виде - летальных случаев не было, даже больше - желудки работали, как часы, и на консистенции шоколада питьё речной и ручейной водицы никаким пагубным образом не отразилось. Чего и Вам желаю.

А главный бич путешествий по Гранд Сабане - практически на каждом шагу путешественников подстерегает коварная и мучительная тропическая болезнь под названием пури-пури. А как ещё, если не заразой, назвать этих мерзопакостных мельчайших мошек, которых почти не видно, укусов их не чувствуется, только вдруг, казалось-бы ни с того ни с сего, появляются на теле крошечные капельки крови - как от укола тончайшей иглой.
И всё-бы ничего, только спустя какое-то время, место укуса начинает нещадно чесаться, да так, что хочется содрать с себя кожу. А если этих укусов много - а их практически всегда много, то горе Вам, горе, мои самостоятельно путешествующие собратья и сосёстры по несчастью. Поливайтесь репеллентами, носите рубашки и даже штаны с длинным рукавом, и может это уменьшит степень страданий. Лично мне хватило тридцати секунд, чтобы, выскочив из реки, наскоро обтереться и натянуть полный комплект одежды, но и этого времени хватило, чтобы проклятые твари изгрызли меня вдоль и поперёк.

Но как-бы то ни было, все невзгоды и неудобства меркли перед красотой окружющей природы. Свежий утренний ветерок играет высоким разнотравьем, река торопливо несёт свои воды, хищные птицы, распластав крылья, зависают над землёй на бреющем полёте зорким взглядом высматривая добычу. И над всем этим утренним великолепием, на фоне пронзительно яркого голубого неба, словно часовые Гранд Сабаны вздымаются две громады - Кукенан и Рорайма, Он и Она.

Мы возвращаемся в лагерь, где достаточно сытно, хотя и без изысков, питаемся поджидающим нас завтраком. Бразильцы успели подкрепиться раньше нас, и уже выдвигаются на маршрут. Армия, однако. Стёпка трогательно прощается с нашей Джокондой-Ирочкой - до встречи в следующем лагере.



Ох, хорошо-то как - и жилплощадь значительно опросторилась, и дружба между народами укрепляется, и, следовательно, мир во всём мире, да и лав стори привносит приятное разнообразие в любое путешествие. А всё кто придумал? (Если кто позабыл, так напомню - я. Нет, даже так - Я).

Практически все бразильцы несут свои вещи сами, только несколько женщин пригрузили пожитками портеров. Все служивые утверждают, что они типа в отпуску - решили посетить Венесуэлу с дружественным визитом, а заодно и на Рорайме размяться. Ага, так мы им и поверили - так и отпустили их всех в отпуск одновременно, выдав одинаковые палатки и спальники - а родину-мать бразильскую кто защищать остался? Не иначе, как тренируются, а баб своих для маскировки захватили - мы тут, типа пикничёк решили устроить. Посмотрим, как у них с физподготовкой, но что командный голос у них не иначе как с детства поставлен, это факт. Бразильцы так орали, что посуда подпрыгивала на столе и запивачка кока-кольная из стаканов выпрыгивала, расплёскиваясь по столу.

Позавтракав, мы тоже выдвинулись в путь - сегодня нам предстояло пройти всего девять километров, но Марисоль сказала, что этот участок будет посложнее, чем вчерашний - дорога пойдёт вгору.Нам предстоит перейти две реки, которые сейчас не представляют особой сложности - вода упала. Но как только в горах проходят сильные дожди, река вскипает и временами даже становится неприступной. По существующим среди проводников правилам техники безопасности, реку переходят в том случае, если вода доходит до пояса и ниже. Если выше - ждут, пока вода спадёт.
Первая речка - та, в которой мы купались - переходим её вброд - по камушкам. Вода, хоть и быстрая, но доходит ненамного выше колен. Марисоль, королева Рораймы, пользуется неизменным успехом у перпендикулярного пола, и очень целесоoбразно применяет одного из своих поклонников в качестве гужевого транспорта.



Обуваемся - и - дальше. Кстати, я привязала свои мокрые ботинки к рюкзаку, чтоб высохли, и в ход пошла вторая пара обуви - спортивные сандалии. Через минут 30-40 достигаем следующей речки - поглубже и побыстрее. О, остатки бразильской армии ещё здесь - одеваются, после купания и готовы выдвинуться дальше. Среди них - наш зятёк - Стёпа. Увидел Ирочку, обрадовался, ручкой машет с другого берега.
- Стёпка, давай к нам - зову я его, нам Марисолька добро на водные процедуры дала.
- Не, не могу, тяжело вздыхает бразилец, труба зовёт - надо выдвигаться. Ну, ладно, дело служивое, даже если в отпуску. Раздеваемся, и в воду.



Только мы погрузились в освежающую прохладу - на противоположном берегу раздвигаются кусты, и наш герой-любовник возвертается с военного похода - не выдержал разлуки, получил уволньнительную и примчался на крыльях любви.
Ирка засияла, как начищенная алюминиевая миска в солдатской столовой, Стёпка - прыг к ней в воду - и шу-шу-шу - воркуют, аки голуби, он ей в ушко дышит, она тает, как маргарин на подогретой сковородке, короче - любо-дорого наблюдать.







Купание в речке я совместила с очень полезным делом - прямо на себе постирала одежду - и брюки, и футболку - намылилась и повалялась на камушках в воде. Выгода - двойная: и одежда чистая, и потом по изнуряющей жаре идти было комфортно. Многие тут-же последовали моему примеру, и не пожалели. И Вам рекомендую



После реки, почти сразу дорога постепенно набирает высоту. Несмотря на довольно раннее время, солнце печёт нещадно. Одёжку не скинешь - от проклятых пури-пури реппеленты практически не очень помогают, поэтому приходится топать в полном обмундировании. Тропинка узкая, идём по одному, концентрируясь на дыхании - особо не поболтаешь.

Через какое-то время с удивлением обнаруживаю, что я иду в приличном отрыве - словила свою волну и идётся довольно легко, хотя всё время вверх. Как-то так со мной случилось, что я не пользуюсь ушными заглушками и не слушаю музыку при ходьбе. Я люблю вслушиваться в то, что происходит вокруг - пенье птиц, шелест ветра, скрип камней под ногами, я даже люблю слушать тишину - ничего не мешает концентрироваться на своих ощущениях, осмысливать происходящее. Вот и сейчас - иду и думаю. За жисть.

Какое это всё-таки счастье - ощущение свободы. За тысячи километров от дома, за десятки тысяч - от родины, иду я себе в мокрых штанах по земле какой-то безбашенно-далёкой венесуэльщины, и не просто себе иду, а направляюсь прямёхонько к горе Рораймской. Мало того, я на неё взобраться намереваюсь. На ту самую, о которой Затерянный Мир был написан.
Вот она - прямёхонько перед глазами, с каждым шагом всё ближе и ближе. Нет, всё-таки лучше я на неё смотреть не буду, чтоб не пугаться заранее - такая громадина - до самого неба. И индейцы тоже думают, что Гора эта до неба достаёт, как-же иначе на неё индейские боги попали - только с небес.
Иди знай, может на самом деле всё так, как они говорят? Это у нас там, в цивилизации порешили, что монотеизм есть правда, а здесь, до местных индейцев, которым на цивилизацию нашу, по большому счёту, плеванто, монотеистическое учение ещё не сильно дошло. Индейцы живут проще. Граница между их внутренним и внешним миром стерта, и они видят то, что хотят видеть, и принимают это за единственно существующую реальность, и поэтому их боги и сейчас живут-поживают на Рорайме.

И тут, после тысячелетий звенящей тишины и безмолвия, нате вам, выкусите - наши величества припрёмся и начнём гадить под каждым кустиком. А может не надо? Может надо уважать чужие обычаи? Это всё равно, что прийти в храм и кучу дерьма после себя оставить. Решено - вот изловчусь и буду гадить в пластиковый мешочек - не беда, что с грязной задницей, зато с чистой совестью.

Да и к совету Роберто, хозяина Мистик-тура надо-бы прислушаться. Вот проникнусь, и завтра попрошу у Горы позволения - перед тем, как нaчать вверх карабкаться- с меня не поубудет, зато все формальности будут соблюдены. Так и сделаю. А пока - вперёд и наверх - три шага - глубокий вдох носом, один шаг - короткий резкий выдох ртом - Надяра сказала, что именно так надо, а она знает, что говорит. Вдоооооох-выдох. Вдоооооооох-выдох.
Назад оглядываюсь - оказывается, мы с тропинкой напару, поднялись уже довольно высоко. Почва становится всё более и более каменистой, при случае надо будет остановиться и сменить обувку - пару раз стукнулась пальцем.
Последняя треть пути вообще непростая, такая себе хорошая встряска - разминка перед восхождением.





Иду я так, иду, а навстречу мне усталый путник - но в нормальной физической кондиции. Я его по английски - хава ю? Он мне - Ай-фай, что означает ам файн.
Ну, я его дальше интервьюирую - от меня так просто не отцепишься - и всё на аглийскийском
- хау лонг мне до лагеря ещё топать? он и отвечает на том-же импортном английском, что сорок минут.
- Врили? -правда, типа? - переспрашиваю я.- А вы часом не ду ю сприк рашен - что-то мне ваш акцентик знаком? Точно, оказалось русский, мало того, ещё наш, форумский, Лёшой кличут.

Постояли, поболтали с ним - хотя не было в планах с дыхания сбиваться - это как во время бега - резко останавливаться нежелательно, но мне завсегда приятно с адекватным человеком общнуться. Я, пользуясь остановкой, переобулась в третью пару обуви - кроссовки. Ботинки мокрые, в сандалях камни по пальцам стали попадать, а кроссовки - в самый раз. Лёшины слова меня вдохновили - на Рорайме ему понравилось. По его словам, где-то позади идут его попутчики - девушка Лена и ещё кто-то.

А Малхаз, широко известный в наших узких форумских кругах, и Ла Коста - тоже нашенский, остались ещё на одну ночь на Рорайме - чтобы на Ла Проа попасть. А я тогда вообще не знала, что это такое и зачем вообще туда попадать, а сейчас жалею - Нос Корабля так и остался белым пятном на карте нашего восхождения.

Вот так - поговорили, попрощались и разошлись, как в море корабли. А через какое-то время, уже перед самым лагерем, повстречались и остальные трое русских. На вопрос, как там, на Рорайме, они как-то неопределённо пожали плечами - ну, как вам сказать, посмотрите сами. Короче - особых восторгов не выразили. Ну, и вам тоже счастливого пути - и пошли в диаметрально противоположные стороны. А я - потопала далее - опять вверх.

Перед самым лагерем меня нагнали Петька с Наташкой - поудивлялись, как я, практически старая кляча, взяла низкий старт и они от самой речки меня достать не могли. А я и сама не знаю - как-то так само-собой получилось - настрой хороший был, мысли правильные, да и не сказать, что я к этому делу не готовилась - физподготовка тоже была не лишней.

А в лагере - у самого подножия Рораймы, жисть во всю кипит. Бразильцы, которые по-армейски раньше нас проснулись, раньше нас собрались, раньше нас позавтракали, раньше нас вышли в путь, и, соответственно раньше нас дошли, уже орут на всю округу, сотрясая зыбкую тишину децибеллами громкого хохота.
На кухне, расположенной под навесиком, тоже кипит жизнь. И даже булькает. В кастрюльках - портеры питание сочиняют. Бразильцы уже при палатках, а мы - бездомные - наши шерпы ещё где-то позади. Ну, не беда - заваливаемся на пожухлую от жары травицу под жидкими кустиками - всё-ж таки хоть какая-никакая, а тень.

В конце концов подваливают наши портеры, но правильные места под палатки уже разобраны - лучшие из лучших закончились, пытаемся нащупать лучшие из худших. То поверхность под наклоном, то корни из земли торчат, то камни - обычно такой проблемы не возникает, это всё из-за многочисленности бразильской армии места мало. Ну да ладно - в тесноте, да не в обиде.

Наконец палатки поставлены, и мы направляемся на очередной обмывочный пункт - шмякнуться в очередную речку, постирать очередные носки и трусы, почистить очередные зубы, наполнить питьевой водой очередные бутылки. Хотя для воды есть ещё одна речушечка - прямо рядом с лагерем - там тоже носки стирают с зубами, но хоть потные подмымшки не окунают, не говоря уже об остальных лобках.

Речка, к которой мы направляемся, примыкает непосредственно к основанию Рораймы. От противоположного берега начинается тропа, ведущая к вершине. Для купания пригодна крохотная лагунка, в которой может уместиться от силы 5-6 человек. Мы ждём своей очереди - неохота погружаться в чужое мыло, а Петька тем временем идёт на разведку - посмотреть на тропу. Он возвертается через пару-тройку минут с озадаченно-озабоченным выражением лица.

Петька- мужчина в рассвете лет в отличной физической форме, и когда он сообщает нам о том, что тропа произвела на него устрашающее впечатление, и он вообще слабо представляет, как по ней можно карабкаться, это известие приводит меня в предпаническое состояние: если это тяжело для Петьки, то что тогда говорить обо мне? Не, лучше я себя преждевременно устарашать не стану - завтра посмотрю, когда восхождение начну. Или может даже восползание - на четырёх, но долезу. Всрамся, а не пиддамся - это я на литературном украинском изъяснилась.

Тем временем приходит наша очередь воспользоваться обмывочным пунктом. Предварительно намылившись петькиным брусково-хозяйственным мылом, мы сиганули в воду лагунки. Вода вонзилась в каждую клеточку кожи тысячами ледяных буравчиков - обжигающий холод, казалось, дошёл до мозга - сказать, что вода была холодная, было-бы большим преуменьшением - вода была арктически-ломающая-кости. Мало того, хозяйственное мыло упорно не хотело смываться, а нехотя соскальзывало с тела дискретными порциями, проплывая туманно-расплывчатым шлейфом, чтобы где-то там, за сотни и может даже тысячи километров, замылиться в воды великой Амазонки.

Кое-как завершив ритуально-гигиеническое омовение в около-рораймовских водах, мы возвратились в лагерь, где радостно встретились с только заползшими туда наше-бразильскими влюблёнными - Ирочкой в фоторюкзаке и пилотом бразильского люфтваффе в ужасающем состоянии.

Если Ирочка ещё как-то держалась на высоте, поддерживая свою красоту при помощи умело наложенного макияжа и отвлекающего взгляд оранжевого парео, на её кавалере просто не было лица. Зато на нём был как-то странно съехавший набок полупустой свежезакупленный рюкзак модной модели фисташкового цвета, к которому на разных уровнях были приторочены хаотически болтающиеся на лямках и подвязках столь-же свежезакупленные и новомодные палатка, коврик, и огромный спальный мешок.

Уши и плечи лётного асса, опалённые жёстким ультрафиолетом, были пунцово-багрового цвета, и кое-где вздулись пузырями и даже провисли ошмётками кожи. Шёл он, как-то странно припадая на обе ноги, которые, как впоследствии оказалось, были растёрты в кровь намедни прикупленными ботинками. Да, славное начало победоносного похода.

- Стёпа, сынок, как ты? Может требуется оказание первой и последующих медицинских помощей?
Стефан, с лицом полным страдания, мужественно отказался от лечения, заверив, что всё с ним будет хорошо - в штурмовом бразильском отряде насчитывалось аж четыре доктора, и, что очень важно, среди них был даже один диетолог.

Но разве сравнятся руки доктора с нежными ирочкиными ручками! Ведь на каждом из её пальцев, включая мизинчики и большие, надет серебряный перстенёк, а серебро, как известно, обладает лечебно-профилактически обеззараживающим действиями.
Но даже это не главное - великая сила возникшей обоюдной горячей привязанности исцеляющим бальзамом пролилась на истерзанное непосильным переходом тело бразильского Стефана по прозвищу Стёпа. Ну, и кроме этого, как незначительное добавление, в ход пошли лечебные крЭмы, лосьоны, пенки и пластыри из укомплектованной на все случаи жизни Ирочкиной аптечки.



Пока суть да дело, нашими старательными портерами был изготовлен обед - довольно сносный супец и даже вкусный салатик из консервированной кукурузки с капусткой и резанной кубиками колбаской собачья радость. Для каждой отдельно взятой группы готовили групповые отдельно-взятые портеры. Наш назывался Омаром - типичненько для этих мест, и был он лицом похож на монголо-татарское иго, то есть его, иговского отдельного представителя.
Я подумала, что если-бы снимала фильм о Чингиз Хане, то на главную роль смело можно приглашать индейца пемона с арабским именем Омар. Да, ещё раз убедилась в правильности теории, что индейцы произошли от чукчей, а те, в свою очередь от китайцев, что, собственно говоря и подразумевает татарско-монголоидную рассу. А попали они в Америки через Беринговский пролив, потом расселились по Северной и Южной Америке. И это не шутка - в достоверности этой теории мы убедились в Гондурасском Копане, но это уже другая история с географией.

Во время процесса поглощения обеда приковылял грустный Стёпа. Причиной его грусти было неполноценное питание, которым запихали бразильских служивых. Нам не хотелось, чтобы ослабленный переходом возлюбленный нашей подруги Ирочки окончательно обессилел от недополучения питательных веществ, и попросили Марисоль как-то разрулить эту проблему. Романтически настроенная девушка с удовольствием покровительствовала влюблённым, которых она называла ауeр лаверс - наши любовники. Стёпа, к нашей совместной радости был поставлен на довольствие и с энтузазизмом насел на супец.

За обедом он поведал нам, что бразильцы с полной ответственностью подготовились к походу - диетологом было разработано меню, в соответствии с которым бразильско-армейское командование закупило провиант. И это при том, что они продолжают травить байки об увеселительно-отпускном характере мероприятия.

В результате, из закупленных по диетологическим рекомендациям продуктов, 3 раза в день бразильцам готовили широкий ассортимент походных блюд - как-то: вермишель, суп из вермишели, вермишель из супа, салат из вермишели, вермишель из салата, вермишель по-флотски, вермишель по-лётчицки, и другие, не менее калорийные и питательные виды вермишели.

Таким образом, уже полюбив Ирочку всем сердцем, поставленный на довольствие Стёпа теперь полюбил её и другим способом - через желудок, сквозь который, как всем известно, пролягает путь к сердечной мышце мужчин. То есть, обобщая вышесказанное -участь Стёпы была предрешена - любовь нечаянно нагрянула на бразильского лётчика и с парадного крыльца, и через задний проход, практически пронзив его насквозь.

После сытного обеда, по закону Архимеда, мы стали готовиться к завтрашнему восхождению. Отнесясь со всей ответственностью к предстоящему испытанию, мы решили, что мелочей в этом архиважном деле быть не может - все детали важны.
Для начала мы постирали все непостиранные трусы и даже носки, развесив их на чахлом кусту и сопровождая ритуал развешивания загадыванием желаний. Таким образом мы создали дерево желаний, что всегда стопудово помогает при восхождении.



Петька гладко выбрился, чтобы уменьшить сопротивление воздуха во время подъёма.



Надяра накрасила ногти ярко-красным, чтоб в случае западания в щель, её легче было найти. Ирочка энергетически подзаряжалась от бразильского Стёпы. Уж каким образом, мне неведомо. Наверное.
Наташка одела свою самую короткую-прекороткую юбчёнку, чтобы своими длинными красивыми ножками максимально дезориентировать бразильскую армию - меньше народу - больше кислороду, не будут под ногами путаться при подъёме.



Ну, а я полезла в свой бездонный рюкзак, и достала остро необходимую в горных походах штуку, без которой я не отправляюсь ни в одно путешествие. Думаю, что Вы уже догадались, что это. Ну конечно-же бигудяшка! Я бы с удовольствием взяла больше, но в рюкзак не поместились, а так - хоть чёлочку завернуть.
Наташка, следуя законам дедовщины и бабовщины, была привлечена для поддержания уровня моей достаточной красоты - плела мне косы и вплетала бигудь в чёлку.


Бразильские супруги из нашей группы о чём-то увлечённо кувыркались в своей палатке, а их армейские соотечественники тренeровали командные голоса. Портеры готовили очередной ужин, а для бразильцев - заваривали очередной клейстер из очередных вермишельных макарон.

А потом быстрая ночь стремительно соскользнула по отвесному склону Рораймы и накрыла нас с головой густым облаком, взбитым из ночной тьмы вперемешку с туманом. И мы сползлись вместе - наша дружная пятёрка и примкнувшие к нам бразильцы - Стёпа, Лукас и Даниэла. Было хорошо, весело и громко. Мне никто не говорил "тише, тише, говори тише", потому, что бразильцы были ещё громче, чем я. И это радовало. Не знаю всех-ли, но меня - точно.

[Rongo]

Незадолго до нашего пришествия около Рораймы случился пожар




Наша вторая стоянка




Рорайма


Кукенан на закате

[Angelina]

Раннее утро только начало добавлять свет в темноту ночи, а я уже на ногах. Вчера вечером спросила Марисоль - можно-ли выйти немного раньше, не дожидаясь, когда толпа ночнёт дышать в спину на узкой тропе? Марисоль ответила утвердительно - с дороги не собъёшься, дорога наверх одна. Рорайма считается неприступной для обычного восхождения по всему периметру. Венесуэльцам повезло - единственно возможный без альпинистской снаряги путь наверх расположен на их стороне и называется рампой. Узкая тропа подымается по рампе вверх и при всём желании, свернуть в сторону невозможно.

Для меня сегодня самый важный день путешествия - я так решила. Шутки в сторону - Её Величество Рорайма требует особого настроя. При всём при том что я люблю компанию и не мыслю себе путешествий без единомышленников, почему-то зародилось желание начать путь самой.
Проникнуться и поговорить с Рораймой по душам. При всём моём материалистическом мировоззрении, как-то торкнуло услышанное накануне - священная гора, попросить позволения… А что меня, поубудет, что-ли? Ведь мы с лёгкостью и привычно верим в приметы - что рассыпать соль - к ссоре, разбить зеркало - к чьей-то смерти, вернуться за забытой вещью - к неудаче. Мы плюём через левое плечё, показываем дулю в кармане и носим булавку жалом наружу от сглаза, обходим чёрных кошек десятой дорогой и бросаем денежку в море, чтобы вернуться. Мы охотно выполняем эти, мягко говоря не всегда логичные действия, так почему-же не заверить высшие силы, в которые верят пемоны, что мы с миром идём на гору и попросить у них позволения войти в их дом?

В предрассветных сумерках я одеваюсь, натягиваю на ноги полумокрые ботинки, складываю спальник и пенку, которые понесут портеры, а в свой рюкзак кладу сухую пару обуви - кросовки, дождевик, тёплую флисовую кофту - я надеюсь попасть наверх, а там обещают холод и возможно дождь. Бутылка воды, пачка печенья - вот и всё. Завтрак - какая-то каша-малаша уже готов, но я решаю идти натощак – после-еда делает меня ленивой.
Вот стакан горячего чая - очень кстати, и, для разогреву, добавляю в чай совсем немного вискаря - утро довольно прохладное. Ну, что-ж, уже совсем светло, бразильцы шумно складывают палатки, мои спутники уже почти готовы, но я хочу иметь 10 минут форы. Марио пожелало мне доброго пути, и я выдвигаюсь на исходную позицию.



Спускаюсь к реке, и вот, рубикон перейдён - сразу за речкой начинается путь наверх. И здесь, у начала тропы, в полном одиночестве, состоялся мой диалог с Рораймой. О чём мы говорили - останется между нами. Каждый может найти свои слова, шаблона нет - главное, всё должно исходить от сердца, фальшь не прокатит - сам себя не обманешь, и оттуда, сверху, с высоты Рораймы, неискреннoсть легко угадывается. Вот и всё, разговор по душам состоялся, ведь мы обе - и я и Рорайма - женщины, и поэтому нам легко понять друг друга. Впервые поднимаю голову на тропу. Глинянные, высоченные полуметровые или даже больше ступеньки устyпами резко, почти вертикально, уходят вверх. Я начинаю карабкаться, практически на четырёх - помогая себе руками.





Решаю придерживаться проверенной тактики - не глазею вверх - чтоб не пугаться, а тольно вниз и по сторонам - шаг за шагом, шаг за шагом. Утренний дождевой лес, покрывающий подошну горы, прекрасен. Деревья, кустарники, цветы - все свежее и влажно-блестящее от утренней росы. Пенье птиц вселяет идиллические нотки в окружающий пейзаж. И я - один на один с этой красотой. Это всё - для меня. И, удивительно, я ловлю себя на мысли, что мне, ярой поборнице путешествий в компании единомышленников, совсем не хочется прыгать от восторга и кричать - "Посмотрите! Все смотрите сюда! Какая красота!" Я хочу одна обладать этой радостью, меня не взрывает изнутри от желания разделить свои эмоции. Это со мной случилось впервые и я понимаю - это особенное место. Особенное для меня.







Я поднимаюсь выше и выше, карабкаясь по высоким уступам. И вот тропа меняется - глина закончилась и начинаются камешки, вперемешку с красноватой почвой. И снова наверх. Я оглядываюсь назад и вижу, как на ладони, наш лагерь, и маленькие фигурки людей - уже довольно высоко, но ещё столько впереди. Продолжаю свой путь, глядя под ноги, и, вдруг, мой взгляд цепляется за лист, похожий по форме на перо. Ничего странного в самом листке - пёрышке нет - узкое длинное тельце на тонкой, высокой ножке. Странно другое. Несмотря на отсутствие малейшего ветерка, лист ритмично, словно метроном, раскачивается прямо возле тропы, причём с одинаковой, довольно широкой амплитудой.

Первая, мало-мальски правдоподобная версия - лист раскачивается от колебания почвы от моих шагов. Я останавливаюсь в шаге от листа и начинаю ждать - когда-же колебания затихнут и лист остановит своё размеренное движение. Не тут-то было. Секунда за секундой слагаются в минуты, и... А ничего. Этот перпетум мобиле - вечный двигатель, продолжает колебаться, не изменяя параметров своего движения, отклоняясь от вертикальной оси сантиметров на 15 в каждую сторону.
Я стою и тихо фонарею. Что-происходит? Какое разумное обяснение? Я провожу ещё минут пять возле этого феномена и придумываю новую версию - народ идёт по тропе - позади, с интервалом 10 -15 мин. Вот и передаётся их движение по почве - типа, как можно услышать вибрацию от движущегося за несколько километров поезда, если приложить ухо к рельсам. Ох, аж легче стало от этого разумного обяснения. Ну, тогда я двинулась - пошла наверх. Сделала десять шагов и оглянулась, чтобы посмотреть, как продолжает колебаться лист. Повернулась - и офонарела во второй раз. Лист, как стойкий оловянный солдатик, гордо стоял на своей высокой ножке, без малейшего намёка на какое-либо колебание или движение. Он стоял, не шелохнувшись. Всё, мне нечего больше сказать по этому поводу. Я не знаю, что это было. Думайте сами.

И снова вверх, снова по камням и камешкам. Так проходит примерно ещё минут двадцать, и, где-то неподалёку - знакомые голоса - зовут меня. Свою одиночную программу я уже выполнила и теперь от души рада Наде и Ире - будем дальше покорять вместе. Надя основательно подготовилась к восхождению - у неё на руках рабочие перчатки, которые как нельзя лучше защищают руки - часто приходится помогать себе третьей и четвёртой конечностями, кроме этого пятая точка защищена специальной сидушкой, на которую можно шмякнуться в любой момент.
Ирочка, невзирая на мольбы влюблённого бразильского лётчика Стефана- Стёпы, решила подниматься со своими, надёжными и проверенными попутчиками, сообщвив ему первую заповедь самостоятельного путешественника - первым делом, первым делом самолёты, ну а девушки, в смысле лётчики, даже бразильские, - потом.

Шаг за шагом, в довольно быстром темпе, мы перелазим с камня на камень. Главное - не сбиться с дыхания. Действительно, длинный носовой вдох и резкий выдох ртом помогают придерживаться правильного ритма. Путь наверх по так называемой рампе поражает своей живописностью. Деревья и кусты, густо поросшие мохнатыми щётками мха, паразитирующие на них прекрасные растения из семейства орхидеевых, водопады и ручьи, из которых мы пополняем запасы питьевой воды - всё это помогает воспринимать подъём не только каk физические усилия, но и получать от него порцию настоящих натуралистических оргазмов.





В какой-то момент рампа, до сих пор расположенная перпендикулярно горе и проходящая через её подошву, плавно выворачивает на девяносто градусов, и вот уже тропа, а вместе с ней и мы, карабкаемся вверх по касательной к вертикальной стене. Волей неволей поднимаем голову - оооооо, как всё запущенно - ещё топать и топать - такая себе умопомрачительная перспектива. Но глаза боятся, а ноги топают, иногда даже при помощи рук. И, скажу я Вам, не так страшен чёрт, как его малюют - постепенно высота стены становилась всё меньше и меньше, а это значило, что мы неумолимо приближаемся к вершине.





И вот, где-то через часа два после начала восхождения, мы, практически лицом к лицу, столкнулись с первыми признаками жизни. Разумной. Камуфляжно-прикинутый и разбито-носовой, молодой человек, которого с полной уверенностью можно отнести к разряду настоящих мужчин. Конэ4но, конэ4но - как Вы все уже догадались, это был известный бродяга и маститый путешественник, гордо носящий погонялу Малхаз.
Мы, конечно, сразу поняли, что это Малхаз, но немного раньше нам Надя, которая к тому времени уже была Надярой, успела сказать - они в одном самолёте летели.
Малхаз выглядел довольно изношенно-потрёпанно, но духо-несломлённо. На его ногах красовались высокие, видавшие виды ботинки, а на гордом орлинном носу не менее гордо восседал пластырь. Имидж много повидавшего путника был столь совершенен, что нашлёпка на носу, прикрывающая кровавую вавку, органично вписывалась в заданный образ, и будь у Малхаза имиджмейкер, он-бы, принепременнейше сам стукнул его по носу, для полноты картины и точного соответствия образу. Впрочем, имиджмейкер у Малхаза был, и очень выдающийся. Рораймой зовётся.

Малхаз окинул нас взглядом, каким смотрят дембеля на зелёных салаг - и он имел на это полное право - он уже побывал ТАМ, и даже сорвался со скалы, а мы ещё только шли на свидание со своей вершиной. Мы ещё не знаем этого, но спустя несколько дней мы сами так будем смотреть на повстречавшихся нам на последней стоянке ребят, идущих к Горе. На наш вопрос - как там, наверху, был дан скупой ответ - холодно и мокро, но захватывающе и грандиозно. Такие характеристики нас вполне устроили и мы, пожелав друг другу новых захватывающих путешествий, разошлись в диаметрально-противоположные стороны.



Вот, не удержалась, повзаимствовала фотку во временное пользование из Малхазовского детектива про то, как он по дороге на Нос Корабельный - Ла Проа, свой Нос, Малхазосвский повредил. Амиго, Малхаз, ты ведь за этот плагиат на меня не в обиде? Как не крути, ты ведь теперь герой моего романа - так что не обессудь, без иллюстраций никак не можна.

Вскорости мы достигли мирадора - смотровой площадки, откуда открывается умопомрачительный вид на соседний тепуи - грозный и труднодоступный Кукенан, и на всю долину, простирающуюся до самого горизонта. Здесь, на площадке, нас нагнали длиноногие и быстрые Наташка с Петькой. И вот уже мы вместе - ликуем и радуемся умопомрачительной красоте и тому, что мы видим это, и тому,что мы - вместе - друзья и единомышленники, такие разные, но одинаково влекомые жаждой приключений. Несколько фоток на память - вот уж, воистине - остановись мгновенье, ты прекрасно - и по неповторимости пейзажа, и по силе ощущений.







И - дальше - тропа отвесно падает вниз, чтобы через короткое время стремительно рвануть вгору. Вот здесь нам начали массово попадаться движущиеся вниз взмыленные путники и портеры, невозмутимо и без видимых усилий перемещающиеся с тяжеленной поклажей. На вопрос, а долго-ли ещё, был получен обнадёживающий ответ - позади крутой поворот, позади холод в груди, а кроме этого и две трети пути. Время показало, что мы идём в очень хорошем темпе. Надя, выдающаяся экономная экономистка и столь-же продвинутая финансовая финансистка, предварительно расчитав, что высота Рораймы составляет эквивалент семидесяти двадцатиэтажек, произведя сложные математические расчёты, и взяв за единицу измерения высоту покорённой нами в прошлом году перуанской Вайну Пикчу, пришла к выводу, что лезть на Рорайму мы будем часов шесть. В лучшем случае. И тут, к нашему всеобщему радостному удивлению - такой прорыв.



И мы, окрылённые своими предварительными результатами, устремляемся дальше - вертикально вниз, и, затем, вертикально вверх. В пути мы встречаем ещё одно лицо самостоятельно путешествующей национальности - это нашенский форумский земляк под названием Ла Коста. Добрый малый, из самых гуманных побуждений даёт нам совет вернуться, пока не поздно, потому, как нефиг делать на этой Рорайме, ничего заслуживающего внимания там нет - серые камни, холод и дождь. Да, грустно это слушать. Но нас такими страшилками не спугнуть - мы уже Боливией меченные, а там - тоже не сахар. А даже наоборот - соль. Да ещё и высота под пятёрку, мороз под пятнашку, и ветер, сбивающий с ног. И ничего - выжили и счастливы несказанно. Так что на вкус и на цвет... Одни любят брУнЭток, другим - лысую подавай. Блондинок я умышленно проигнорировала - глупые мы, ниХто нас не хотит.

И вот, последний участок пути. Деревья, кусты и травы потеряли свою субтропическую пышнотелость и стали гораздо приземистей. Тропа сменила угол наклона с сороковки на шестидесятку и, вот они - обещанные Роберто - хозяином Мистика, осыпающиеся под ногами красноватые острокраие камни. Немного оступился - у попoлзли они целым пластом под ногами вниз, и посыпались, подпрыгивая и звонко ударяясь о сородичей. Как и предупреждал Роберто - соблюдать безопасную дистанцию движения крайне важно - строптивый булыжник, выскочивший из под ноги, может со всей дури угадать в лоб движущемуся позади соратнику по рораймолазанью.



Петька с Наташкой идут в отрыв - племя молодое, некоторые даже со славным спортивно-прошлым, а мы - за ними - шаг за шагом, осторожно выбирая путь и обходя огромные валуны.



Видите крохотную голубую букашку, карабкающуюся по гигантскому хребту огромного каменного динозавра? Это наш Петька!

Где-то позади, с небольшим отрывом, тяжело дышат пара-тройка бразильских лётчиков - ударная группировка, остальные - далеко-далеко позади. Хотя важен не результат, а участие, не хочется уступать на финишной прямой. За всё время подъёма, не считая Наташки с Петькой, нас обошёл только один, здорово натренированный дядька - он ввалил, как вездеход, с лёгкостью прыгая с камня на камень. На какое-то время мы рванули за ним - было легче двигаться за лидером, тем более, что дядька этот оказался настоящим мужиком - на особо высоких уступах по джентельменски подавал руку. Не знаю, на сколько-бы нас хватило - двигаться в таком темпе, но, не желая делиться на отставших и наоборот, мы решили подниматься вместе - помогая и поддерживая друг друга. Поблагодарив за помощь, мы прощально помахали руками вездеходу, и сбавили темп.

Итак, финальные метры дистанции - пот заливает глаза, камни сыпятся из под ног, сердце колотится в груди, третье дыхание приходит на смену второму - ииииии...
Мы наверху - вот она, земля обетованная, серой каменистой пустыней простирающаяся вдаль. Мы сделали это. Мы наверху. Я смотрю на Надьку, она - на меня. Мы ничего не говорим друг другу, но думаем об одном - крепкие бразильские ребята, тренированные на центрифугах военные лётчики не смогли обойти нас, можно сказать тёток. А впрочем, нет - ведь мы не просто тётки - мы самостоятельно путешествующие тётки. И сколько там на твоих золотых, вернее пластмассовых, а Надяра, какой наш результат? А результат наш 3 часа 10 минут. И это уже не просто победа - победа над горой, это в первую очередь победа над собой - над своей усталостью, ленью, болячками и возрастом. Вот тебе и старые клячи. И мы сидим на камнях, офонаревшие от этого всего, и до конца всё ещё не верим в свой успех.



Вот уже и самые peзвые бразильцы подтянулись - снопами валятся неподалёку.
Они приветливо машут нам руками и кричат - "Вива ла Руссиа", а мы машем им в ответ и отвечаем той-же монетой - "вива ла Бразилиа". Вот они - моменты счастья, которые не забудуться никогда - у каждого свой Эверест, мы на свой только что взобрались.

[Elena2008]

Вива ла Руссиа!

[Angelina]

Malxaz pisal(a):

правда когда увидел фотку как ты повалила и оседлала нац. гвардейца, ahora tengo miedo

Ну, на сколько я понимаю эту твою ахору (ahoru), - боишься. Не, ну вообще-то я гвардейцев не валяла, да и не седлала вроди как. Я с ними фотографировалась, чтоб потом, посредством шантажа, добывать ценную информацию. Или я чегой-то запамятовала? Может это, ну возрастное/склеротическое?

Я так думаю, что из-за вялости интернета, ты за гвардейца мелкого чиновника от Канаймовского туризма принял - Асфальтом его кличут. Так это я ему горло перегрызала - чтоб убоялся и на большую землю улететь пособил. Ну, и чтоб попутчики побаивались - чтоб знали, что никуда им с подводной лодки не деться - скованные одной цепью, и если что, то могу и посвирепствовать. А вообще-то ты конечно во многом прав. Да, строга я - ни дать не взять. И ещё некоторыми качествами обладаю - как справедливо заметил Дмитрий,

Ну и коварная же ты женсчина, Анжел

А иначе никак нельзя - ведь за этими моими попутчиками случайными глаз да глаз нужен. Ну, и для поддержания дисциплины применяю ёжиковые рукавички и о дедовщине-бабовщине не забываю. Коллектив, панимашь, дело тонкое - это тебе не в одиночку рассекать.



Добавлено спустя 41 минуту 25 секунд:



----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Хотя нам ещё жарко после подъёма, мы утепляемся в пределах разумного - не хочется подхватить какую-то никчемную простуду. Вспомнились марисолькины страшилки про заболевшего простудой дедушку, и то, как они согревали его своими телами. Не, я так не хочу. Хотя... А можно я сначала на эти тела поподробнее посмотрю?

Итак, вся наша пятёрка уже наверху. Неугомонные Петька с Наташкой рванули обследовать близлежащую рораймскую серость, Ирочка фотознакомится с ближайшими камушками, а мы с Надярой продолжаем тихо вмыкать.



Наши бразильские согрупники Лукас и Даниэла, в сопровождении Марисоль, появляются примерно через час - Лукас тащит здоровенный рюкзачище - за себя и за того парня - свою мини-жену Даниэлу. Несмотря на то, что Лукас опирается на две трековые палки, видно, как нелегко даётся ему каждый шаг- травмированные колени ох как дают о себе знать. Бразильские лётчики и иже с ними, уже в большинстве своём наверху, но нашего зятька Стефана с ними нет - с истёртыми вкровь ногами и обгоревшими вкровь плечами, он продолжает мужественно карабкаться к вершине, волоча на себе свежезакупленный туристический инвентарь, включающий в себя пухлый двухместный спальник.

Наташа и Петька возвращаются с разведки, и от них мы узнаём, что оказывается наверху очень легко заблудиться, что и удалось им в полной мере. Ребята чисто случайно нашли обратную дорогу, а Наташке даже удалось провалиться в болото.



Нам пора направляться в путь месту нашей стоянки.



Бразильцы будут жить в другом лагере, расположенном примерно в сорока минутах хоть-бы от нашего - нас очень много, и такого места, где можно разбить палатки на всю толпу, нет. Марисолька говорит, что наши "ловерс" - любовники, смогут ходить друг к другу в гости - на побывку. И вот, после получаса пути по серой каменистой пустыне, мы приходим к "гостинице Сукрэ" так называется узкий карниз, укрывшийся под выступом скалы.





Ещё пол часа, и - лагерь разбит - палатки поставлены, пенки разостланы, спальники гостеприимно распахнули свои объятья - ну, приляг, усталый путник, расслабь своё измученное тело, прикрой на пол часика налившиеся свинцом веки - ведь ты так нуждаешься в отдыхе, зачем так напрягаться? ведь главное дело уже сделано - вы уже наверху, а Рорайму посмотреть? так сколько тoй Рораймы - завтра целый день впереди.

Нееее, нас голыми не возьмёшь. Руками. Врагу не сдаётся наш гордый варяг, и мы решаем выдвинуться на близ- и не очень близ- лежащие разведки окружающей каменистости. Тем временем наши заботливые портеры соорудили отли4ный перекусон - свежеиспеченые булочки и горячее какао. Словами не передать - какое это наслаждение, когда тёплая густая жидкость наполняет сладким теплом всё тело. Но эта сладкое благополучие очень коварно - ещё больше хочется завалиться в палатку, укутаться в спальник и забыться хоть на часок-другой-третий, а дальше - как получится. Но в борьбе усталого тела и разума побеждает разум, вернее, как сказали-бы мои родственники и коллеги, отсутствие такового. Мы решаем идти.

К нам приползает полудохлая Марисоль с скоропостижно вздувшимся на веке здоровенным ячменём. Оказывается не такие они железные - позавчерашнее хождение под проливным холодным дождём, вчерашнее продолжение под нещадно палящим солнцем и сегодняшнее восхождение, в совокупности способны подкосить здоровье даже адаптированных к погодным перепетиям крепких пемонов.

Свою речь Марисоль начинает с архиважного вопроса - с того, где и как мы теперь будем гадить. А гадить мы теперь будем в весёленькие, раскрашенные под пчелу Майю, полосатые жёлто-чёрные пластиковые пакетики - такие, в какие складывают колбасу в супермаркетах. Причём Марисоль наглядно, хотя и не снимая штаны, демонстрирует, в какой позиции и в какой последовательности, удобнее всего делать то, что в Америке принято называть "намбер ту". Кроме этого "второго номера", в мешочек надо складировать и бумажки, затем, принести эту всю байду, условно называемую "шоколадом", к условному месту, где на дереве вывешен мешочек с известью, от души запудрить "шоколад" этой "сахарной пудрой", завязать всё вышесказанное двойным морским, во избежании протекания продублировать всё вторым полосатиком, и, произвольно завязав, складировать под деревом для дальней транспортировки на большую землю с последующей утилизацией.

Надо сказать, что наша группа, включая органично вписавшихся в неё бразильских супругов, со всей ответственностью отнеслась к делу утилизации продуктов человеческой жизнедеятельности и следовала инструкции не на страх, а на совесть. Честно - не хотелось, в прямом смысле, засерать заповедные места, которые, к тому-же, ещё и являются священными для целого народа. Учитывая, что ежегодно на Рорайму поднимается около семи тысяч человек, которые, в среднем проводят наверху два-три дня, несложно подсчитать, что, при отсутствии предупредительных мер, за год скопится тысяч эдак двадцать(!) отнють не шоколадных куч. И как это понравится тем, кто, проделав нелёгкий путь, поднимется на Рорайму в следующем году? А через год? А через два? А тем, кто будет пить воду из горных рек, берущих начало на вершине горы? Короче, ещё раз скажу это дело совести каждого. Или её отсутствия. Совесть лучший контролёр.

Марисоль объявляет нам, что, если мы всё-таки желаем прогуляться по окрестностям (а мы себе вбили в голову, что именно этого мы и желаем), то, в связи с её внезапной болезнью, нас будет сопровождать её заместитель - Омар. С Омаром мы уже знакомы - судя по всему, он славный малый и отлично знает всё в округе это его сто двадцатый(!) подъём на Рорайму. Единственная нескладуха - Омар не говорит по-английски. Понимать-то он всё, практически понимает, но сказать - пока не очень. Но это не столь важно - наши групповые бразильцы говорят и по-испански, и - наоборот - по-английски - будут переводить.
Вопреки молящим о пощаде организмам и несмотря на сгустившиеся над головой свинцовые тучи, мы выдвигаемся вперёд и только вперёд. Омар как горный козёл - в хорошем смысле слова, - скачет с камня на камень, мы - изо всех сил стараемся следовать за ним. Вскорости начинает прорезаться дождик, но он нам не помеха - одеваем дождевики и продолжаем, как ни в чём не бывало, скакать с камушка на камушек.



На некоторые камушки просто так не заскочишь - приходится помогать себе всеми четырьмя руками и ногами.



Пейзажи просто инопланетные - невообразимые формы и очертания при минимальной насыщенности цветовой гаммы - оттенки серого разной насыщенности.





И среди этой серости - неожиданные оазисы жизни - всплески радостной яркости - листя и цветы разнообразнейших моделей и дизайнов. Восемьдесят процентов растений Рораймы - эндемики, произростают только здесь, и больше нигде в мире.



















Примерно через пол часа приходим к месту, называемому "джакуззи". Природа извратилась выцарапать в каменном нутре углубления - ванны, причём, совершенно другого цвета - как нежно-розовое брюшко у плюшевого серого мышонка.



Потом, уже вернувшись с Рораймы, я вычитала, что, оказывается именно в такой, нежно-розоватый или почти белый цвет и окрашены столовые горы, состоящие из известняка. А серый цвет им придают особые виды бактерий, живущие в верхних слоях породы. Сразу вспомнились серые пирамиды Гватемалы, и то, что гид рассказывал - изначально они были белыми. Вот и здесь так-же - поверхность известняка, постоянно находящаяся под поверхностью воды, лишилась серого налёта и приобрела свой натуральный розоватый цвет.

Несмотря на усиливающийся дождь, Наташа и Надя производят моржевание - если верить приметам, то, благодаря благотворному влиянию рораймской воды, у них теперь всё или зарубцуется, или рассосётся - кому, что больше надо - по желанию.





Омар наклоняется и, как волшебник, совершенно неоткуда подхватывает на ладонь двух крохотных чёрных лягушек - главная достопримечательность рораймской фауны.



Омар рассказывает на испанском, Лукас переводит с испанского на английский, я перевожу с английского на русский. Оказывается лягушки в массовом колличестве вылазят из своих укрытий во время дождя. Ага - делаем вывод мы, значит воду любят. Значит надо отпустить их на волю в родную стихию, решаем мы, и запускаем лягушек в джакуззи. Те как-то не очень радостно барахтаются в ледяной воде и, ещё более нерадостно, ныряют в глубину.


Омар покачивает головой и что-то говорит Лукасу. Лукас покачивает головой и собирается что-то перевести на английский. Омар покачивает головой, и останавливает Лукаса. Они о чём-то говорят, потом взмахивают руками типа, а, хрен с ним, и - всё. Впоследствии, почитав книжечку, я поняла, лягушки эти не являются большими почитателями водных процедур. То есть вообще. Так что, судя по всему, мы тех двоих утопили, а Омар с Лукасом, чтобы нас не огорчать, решили не раскрывать трагической истины - как в тех стихах - "о, ложь святая..."

Меньше знаешь - крепче спишь, и, мы, как ни в чём ни бывало, безмятежно поскакали далее - обследовать Рорайму. А меж тем, дождь набирал обороты. Практически лишённая почвы поверхность горы, не могла впитывать в себя воду, низвергающуюся с небес, и вода эта, стягивалась вместе, как капельки ртути - превращаясь в лужицы и лужи. Затем, переполненные лужи рождали ручьи, которые, сливаясь вместе, образовывали целые реки. И вот, буквально на наших глазах, за какие-то несколько минут Рорайма умылась целыми потоками воды.









Вода эта была повсюду, настоящее буйство стихии. Тем временем, с трудом пробираясь между бурными ручьями, мы подошли к краю тепуи. Всё пространство внизу было затянуто тучами - тучи сверху и тучи снизу, и мы, маленькие людишки, как прослойка между слоями туч. Омар говорит, что там, внизу - Гаяна. Мы ему верим. Целые потоки воды с шумом низвергаются вниз, в Гаяну, или ещё куда. Абсолютно фантасмогорическая картина - вот оно - специально для нас разыгрывается спектакль "Рорайма - Мать Всех Рек" - и мы - счастливые обладатели билетов в первом ряду. Чувство восторга величием грозной стихии столь полно, что оно практически вытесняет чувство сожаления о неувиденном и, безусловно прекрасном пейзаже, который, скрыт пеленой дождя, растилается где-то там, далеко внизу.
Буря! Пусть сильнее грянет буря! И, словно по заявкам телезрителей - гром и молния - звуковой и световой эффект дополняют картину всеобщего всемирного всерораймского потопа.











И мы идём дальше по этой вспухшей и вскипающей водяными бурунами поверхности, вода хлещет нам в лица, вода под ногами, вода везде, куда глаза глядят.



Несколько минут, и Омар приводит нас к месту, которое называется "окно". Многотонная глыба, опирающаяся на две другие, создаёт проём, в который, как в окно, можно созерцать мир, простирающийся далеко-далеко внизу. Но это в ясную погоду - кому повезёт увидеть. Но я считаю, что нам тоже повезло - повезло не меньше - увидеть Рорайму во всем её мрачновато-грозном величии. Как-бы по другому мы могли понять и прочувствовать, почему так уважительно и благоговейно относятся индейцы именно к этой горе? Не думаю, что за пасторальный вид на зелёный лужок у подножья.



Запелёнутые в яркий пластик дождевиков, мы, пришельцы из другого мира, бродим по асфльтово-серой мокрой каменистости, и восторгаясь доселе невиданной суровой красотой, изо всех сил стараемся поспевать за, казалось-бы неторопливо двигающимся Омаром.





Он сообщает нам, что наша вылазка переходит на заключительную стадию - настало время возвращаться на базу. И тут наш бразильский подельщик Лукас проявляет чудеса осведомлённости - он спрашивает, а не забредём-ли мы часом в долину кристаллов? Почему-ж не забредём - очень даже забредём - тут-же парирует Омар, и мы начинаем забредать в какую-то абсолютно противоположную от нашего лагеря сторону.
Мы послушно бредём за начальством, потому как сил у нас остаётся в обрез - только на то, чтобы брести. А на возражения их уже не хватает - силёнок нашенских. Ведь сегодня мы уже выдержали одно испытание - вскарабкались на вершину, и, не отдохнув продолжем своё движение. Кроме всего прочего, всё-таки мы находимся на трёхкилометровой высоте, что тоже может повысить утомляемость. Проходит ещё какое-то время, в течении которого мы, аки горные козы, прыгаем с утёса на утёс, опускаемся в ущелья, переходим вброд стремительные потоки, взбираемся на горные хребты, и всё это под дождём.
Через какое-то время нам на глаза начинают попадаться одиночные кристаллы кварца, то там, то сям торчащие из графитовой темноты породы. По мере продвижения, кристаллов становиться всё больше и больше. Уже не кристаллы-одиночки, а кристаллы-семьи, кристаллы-улицы, кристаллы-деревеньки, и, наконец - кристаллы-мегаполисы. Они выпирают повсюду, как будто неведомая сила выталкивает их из недр горы. Целые россыпи кристаллов поскрипывают под ногами и с трудом удаётся сдерживать себя, чтобы не набить карманы пригоршней этих драгоценностей.







Увлечённые рассматриванием богатств недр земных, мы как-то не заметили, что вокруг становится как-то не очень светло. То есть и до этого было как-то сумеречно-мрачновато, но это было из-за туч. То, что дело пахнет керосином, а световой день приближается к логическому завершению, мы осознали только тогда, когда для запечатления очередных достопримечательных растений и разнообразных скульптурно-природных живописностей, нам понадобилось задействовать фотоаппаратные вспышки.









Меж тем, буквально с каждой минутой становилось темнее и темнее.





Кроме этого, дождь, хотя и ослабел, но не прекращался. На вопрос, сколько-же нам ещё возвращаться на базу, Омар ответил, что около полу-часа. Никаких осветительных приборов, как-то фонарики и прочие торшеры у нас с собой не было - никто не мог даже предположить, что мы так загуляемся. Правда Омар оказался более предусмотрительным, и извлёк откуда-то из-за пазухи убитый фонарик времён русско-турецкой войны.
Через каких-то 10-15 минут мы уже передвигались в кромешной тьме. Только тогда я до конца осознала, что понятие "кромешная тьма" имеет превосходную степень -"кромешно темно, как у негра в жопе" - ни звёздочки на небе, ни огонька вдали. И надо было видеть, как мы передвигались в этой жопной кромешности. Мы, практически неслись за стремительно прыгающим с камня на камень Омаром, причём камни, как кочки, располагались в залившей всю округу воде и были скользкими.

Это движение было-бы чрезвычайно экстремальным и при свете дня, а в темноте это казалось каким-то безумием. Контуры следующего камня, на который надо было скаконуть, с трудом угадывались в мутном свете фонаря. Малейшее неверное движение - и... последствия нетрудно предугадать - подвёрнутые и переломанные ноги, руки, свёрнутые шеи и разбитые головы.

Как Омар находил ориентиры в этом хаотическом каменном нагромождении, одному Богу известно. Или Богам - ведь по утверждению индейцев пемонов, они где-то здесь поблизости и обитают. Может даже вон за тем выступом скалы. И вообще - кажется вот оглянёшься сейчас, а к тебе на всех парах несётся через тёмное баскервильское болото фосфорицирующая собака имени сами знаете кого. Естественно баскервилей. Уже прошло и десять минут, и двадцать, и тридцать, и сорок - а изменений никаких - полуакробатическое перемещение с камня на камень, перепрыгивание через потоки воды.
- Омар, а сколько нам ещё так нестись? - возникает закономерный вопрос.
- так здесь уже совсем практически рядом - с готовностью успокаивает Омар - каких-то десять-двадцать-тридцать минут, не более. И мы продолжаем нестись за Омаром.
В конце концов, примерно ещё через час, мы, наконец вдали видим слабо колеблющийся огонёк - это наш лагерь. Ликовать нет сил. Радоваться тоже. Мы уже двигаемся на морально-волевых, практически на зубах - как зомби, запрограмированные дойти любой ценой. Последние метры дистанции, и мы без сил шмякаемся на холодные камни под карнизом нашей "гостиницы". Заботливые портеры приготовили нам горячий ужин, и, хотя от усталости тяжело даже открыть рот, по мере еды приходит апетит. Бразильцы вспоминают о том, что у нас имеется ром - своего-то они не брали. Пить абсолютно не хочется, просто пару глотков - за компанию. Полудохлая Марисоль с удовольствием прикладывается к бутылке, и, даже отливает ссобой - сухим пайком для портеров.
В полуобморочном состоянии заползаем в палатки, благо, рюкзаки можно оставить снаружи - под каменным козырьком гостиницы. Сегодня мы спим втроём в маленькой палатке, на тоненьких ковриках, плохо спасающих от упирающихся в спину камней,
но это уже не имеет никакого принципиального значения - блаженство доставляет горизонтальное положение само по себе. Это даже трудно назвать сном, правильнее будет сказать, что проваливаешься в забытье.

[Дмитрий]

Анжел, у нас тоже был портер Омар, вечером выложу его фотку. Хороший парень. И повар.

[Angelina]

Вот видишь как получается? Уже и общие знакомцы нашлись - а сколько той Рораймы? Да, Омар очень хороший парняга, кроме этого надёжный и умница. А повар - ммммммм... У меня его координаты есть - в фейс буке - аналог наших одноклассников и е-майл его
omar-perez@hotmail.com Конечно лучше общаться на испанском, но английский, если не сложный текст, он переводит. И конечно ответа прийдётся подождать - он ведь по горам всё время шастает.
Дим, давай, вешай его фотку - я скучаю. И вообще, чувствуй себя как дома - лепи чего хошь и вэлкам в наше добро пожаловать. Сооучастники, сопричастники и прочие подельщики приглашаются и поощряются.

А как делать так, чтобы сообщение можно было поделить на несколько частей - может так фотки будут быстрее грузиться? А то я Андрюхенса стесняюсь - он фотосовесть этого форума, и часто просто умоляет - народ, ну не вставляйте больше 5-ти фоток в одно сообщение - грузится плохо. Я пробовала разделять, даже выключалась и лог-инилась по-новой, но просто добавляется в предыдущее сообщение с примочкой "добавилось через 49 мин", или типа того.

[Дмитрий]

Смотри, этот?

народ, ну не вставляйте больше 5-ти фоток в одно сообщение - грузится плохо

это он просит не вставлять в фотоветки, а сюда - сколько твоей душе угодно

[Angelina]

Не, этот не наш Омар. Наш - по-монголо-татаристей и по-красивше будет. Интиресный факт - я думала, что Омар - это необычное имя для тех краёв - типа какой-то залётный арап гульнул. Ан нет - оказывается Омаров там есть, и не мало.

[Rongo]