Осень-зима 1992-го. Я работаю нач.склада - барыгой у знакомого. Торгую всяким говном, типа спирта "рояль" и клеенчатых кроссовок, сшитых китайскими детьми-даунами. В моем подчинении был охранник Вовчик, который торговать не умел, но о наживе постоянно думал. Ну и являлся человеком весьма прижимистым. В Латвии, в приграничном поселке Карсава у меня был друг, Костя Леонов. В те времена мы довольно много общались. И как-то Костик обмолвился, что у них с куревом совсем беда. То есть мальборо-кемел есть за много денег, а нормального беломора-стрелы, к коим селяне привыкли, днем с огнем не сыщешь. И замутили мы с Вовчиком бузинесс. Купили две коробки "Стрелы", взяли билеты до Пскова и рванули в Латвию. До Пскова доехали нормально. Я еще у дочки санки одолжил, шобы груз на горбу не волочь. Из Пскова взяли билеты на "подкидыш" до Скангали. Дальше с грузом низя. Кады выезжали из Питера было -10. В Пскове -1. В Скангали уже +5. Выгрузились, спустились под платформу, нагрузили санки коробками. До Карсавы 7 км. Ну и пошли-пошли. Очень быстро выяснилось, что санки по гравию едут крайне плохо, а в мокрых сугробах застревают напрочь. Мимо нас проезжали пассажирские поезда, из которых на нас смотрели удивленные лица. Через пару километров Вовчик сдулся и заявил, что мы как Амундсен, от которого убежали собаки. Я его утешал, что вот-вот будет река и мост, а там Европа и много денег. До моста оказалось намного дальше, чем я рассчитывал Тем не менее, мы успешно пересекли границу и рванули в сторону видневшейся вдалеке станции. Естественно, нас никто не уже ждал. Добрая девушка в кассе позволила воспользоваться ее телефоном, и еще через пять минут на вокзале нас встречали местные коррумпированные погранцы на каком-то жыпе. Вовчик решил, что тут наши страдания подошли к концу, и щаз мы щисливые с кучей бабла поедем домой. Как он ошибался. Костик нас встретил трехлитровой банкой самогона. Надо заметить, что несмотря на то, что в Карсаве Костик является самым нужным человеком (телемастером), коего регулярно снабжают нахаляву всевозможными напитками, он реально упорот в производстве своего качественного самогона. Наступило утро. Мы сидели на кухне у Костика и похмелялись. Тем временем по Карсаве разнесся слух, что у Костика гости из Питера. К его хутору потянулись селяне с канистрами огненной воды, в жажде общения с представителями сопредельного государства. Через два дня Вовчик посмотрел на меня мутным взглядом и сказал, что ему совестно жить здесь за чужой счет и пить чужое бухло. Мол надо Костику проставиться. (Костик был на работе в Лудзе). Я ответил, что бухло щаз можно поискать в баре у площади. И мы пошли. Бар из себя представлял традиционную сельскую столовую, с барной стойкой. Народу было битком. В общем, наша задача сводилась к тому, чтобы купить литр "Рояля" и топать обратно. В прокуренном зале за ближайшем к бару столиком сидел Юра-хохол, здоровенный мужичина, который своим кулаком (размером с пивную кружку) размеренно бил своего собеседника по затылку со словами "Не матерись!". На мою беду Юра узнал меня. Он прослезился и метнулся к стойке бара, снеся стол и собеседника. Короткий жест бармену, "Леха, что пить будешь?" - Я жалобно говорю, мол, кофе. Бармен что-то ехидно говорит по-латгальски. Епть, из темного угла бара к стойке ломится местный главный националист Дзинтар. Кивнув мне на бегу он хватает бармена за рубашку и швыряет в ящики бутылок. "Тррусья, сегодня у нас в гостяз труссья ис Питера и мы все здесь говорим па русски!" После этого лезет ко мне обниматься. Бармен ожил и Юра мне: "Не обижай старика, какой на.. кофе?!" И опять тот же жест бармену, только два раза. Бармен вынимает салфетки из таких высоких пластиковых стаканчиков и наливает в них пополам "Рояль" и говенный польский лимонад. Тут я уже осознаю, что деваться мне некуда, и под полным ужаса взглядом Вовчика выливаю в себя эту смесь. Жидкость желудка не достигла и зависла где-то посередине. Нужно было бежать. Вовчик схватил пузырь "Рояля" и не дожидаясь сдачи рванул за мной на свежий воздух. До Костиного хутора оставалось два километра.